И все же праздник удался на славу, дети были прелестны, особенно Тея. Роль невесты настолько захватила ее, что она потребовала, чтобы отныне их больше не разлучали. Адам, напротив, тупо и безразлично молчал. Торжественный обряд в главном соборе столицы при огромном стечении народа оставил его совершенно равнодушным. В решительную минуту с трудом удалось выдавить из него согласие.
Старик Гор, напряженный и замкнутый, условно представлял родителей жениха. Он не скрывал владевшей им озабоченности и все норовил избавиться от повышенного интереса к своей персоне. Как только праздник одолел официальную часть и пошел на убыль, он, не попрощавшись, ускользнул вместе с внуком в свое загородное имение. Они не появлялись в столице до самого поступления Адама в закрытый университетский пансион и ни разу не навестили Тею, которая ждала жениха, как может ждать девочка, пораженная мечтой.
Пришлось объяснить дочери, что мужчины в юном возрасте не отличаются чувствительностью женщин, что чувства в них пробуждаются позже – обвалом. Отплакав, она согласилась ждать, твердя неустанно, что Адам тоже обязан ждать, не забывать ее и хотя бы изредка навещать.
Тея взрослела, продолжая мечтать о встрече с Адамом. Наконец, когда в университете организовали первую девичью группу, и Тея упросила отца отпустить ее учиться, она встретилась с Адамом лицом к лицу. Но не решилась открыться и возобновить связь – отложила до подходящего случая.
4
Выпуск очередных университетских групп разочаровал Адама официальной сухостью.
Готовились к празднику основательно, последние полвесны говорили только о нем. Однако вопреки ожиданиям не произошло ничего необычного, что смутно предполагалось и что следовало запомнить на всю жизнь, если не считать первого в долгой истории университета появления на торжестве девушек. В последний год после шумных дебатов в Сенате, доходивших до обвинений сторонников перемен в небрежении к вековым традициям исступленных, набрали первую девичью группу – в качестве эксперимента.
В просторном актовом зале, заполненном едва на треть, девушек посадили поодаль – всех вместе. Их было ровно двадцать – именно такая численность учебной группы полагалась по университетскому уставу.
Адам слушал напутственную речь ректора невнимательно, автоматически убеждаясь в неточном ее соответствии новейшему лингвистическому канону, – ограниченное число эпитетов, никаких финтифлюшек вроде бесчисленных причастных и деепричастных оборотов, никаких неуклюжих метафор, только слова первого смысла, как их назвали и узаконили при последней модернизации языка. Звуки мерно исторгались из мягкого безвольного рта ректора, высокопарные