Мэлис поворачивается к ближайшему окну, пристально глядя на улицу внизу.
– Черт. Значит, старуха наблюдает, – рычит он, сжимая руки в кулаки.
– И это еще не все. – Я показываю свое запястье, в которое тот мужчина воткнул маячок по просьбе Оливии. – Она следит за мной. Если я покину определенный район, она сразу узнает и тут же отыщет меня.
От того, что я произношу это вслух, становится еще больнее. Запястье пульсирует в том месте, куда вставили трекер. Слезы быстрее бегут по щекам. Я даже не стираю их, просто шмыгаю носом, пытаясь сдержать себя.
– У нее есть целый план, – объясняю я. – Как пройдет помолвка с этим… этим козлом. Как мы поженимся. – Я снова сглатываю.
– Вот же мразь, – взрывается Мэлис. Он отворачивается от окна, его кулак с глухим стуком обрушивается на стену. – Она не может этого сделать.
– Может, – шепчу я. – Уже делает. Оливия сказала, что если мы попытаемся сбежать, она придет за нами. И она может. Ее состояние, возможно, уже не то, что раньше, но я знаю, у нее есть ресурсы, и она бы так разозлилась, что…
Я качаю головой, и рыдание вырывается из моего горла прежде, чем я успеваю закончить фразу.
Но мне это и не нужно.
Все в этой комнате знают, на что способна Оливия Стэнтон, а ее угрозы вполне реальны.
– Это ничего не меняет, – говорит Мэлис, поворачиваясь ко мне лицом. – Мы все равно должны вытащить тебя отсюда. Если она думает, что может заставить тебя выйти за кого-то замуж, чтобы спасти свою гребаную империю, ее ждет неприятный сюрприз.
– Он прав. – Вик кивает, его лицо серьезнее некуда. – Мы можем опередить ее.
Слезы текут все сильнее и быстрее. Я смотрю на них, а они – на меня. Парни все еще полны глупой решимости вытащить меня отсюда.
– Нет, не можем, – шепчу я. – Вы не понимаете. Она уже пыталась убить вас однажды. Она убила бы и меня, если бы решила, что я бесполезна.
– Не думаю. Ты нужна ей, – возражает Рэнсом. – Ты ее семья.
– Да срать она хотела на эту семью. – Это звучит резко, с нотками гнева, обиды и слез. – Она сама мне сказала. Сказала, что убила мою маму.
– Что? – спрашивает Вик, его глаза резко сужаются.
– Мою настоящую маму, – отвечаю я. – Оливия рассказала… когда мы впервые встретились, она сказала, что моя биологическая мать была неуравновешенной и у нее были проблемы с психикой. Мол, это моя мама устроила пожар в нашем доме, из-за которого у меня остались эти шрамы. Но это была Оливия. Мама была «недостаточно хороша» для моего отца, сына Оливии, поэтому та от нее избавилась.
Я заканчиваю говорить и оглядываю себя. Один только взгляд на мое тело заставляет меня содрогаться от отвращения. Оливия убила мою мать. Пыталась убить меня. И я ношу шрамы, подтверждающие это.
– Она думала, что и меня убила в том пожаре, – бормочу я. – Понятия не имею, почему я не умерла. Может быть, мама смогла как-то вытащить меня, или, может, кто-то нашел меня среди обломков