Он не мог как следует возненавидеть даже иностранцев, лица которых то и дело мелькали в уличной толпе. Город, торговавший со всеми странами мира, был полон иностранцев всех мастей, говоривших на самых разных языках, и Юань часто видел их на улицах: одни вели себя скромно, другие развязно и злобно, часто они бывали пьяны, и среди них было много как бедных, так и богатых. Еще сильнее, чем богачей, Мэн ненавидел богатых иностранцев; никакое иное проявление жестокости не возмущало его так, как если он видел, что пьяный заграничный матрос пинает рикшу, или белая женщина покупает что-то у лавочника и хочет во что бы то ни стало заплатить меньше, чем тот просит, а такие мелкие недоразумения, как известно, постоянно происходят в больших приморских городах, где встречаются и смешиваются люди разных народов.
Мэну было жалко для этих иностранцев даже воздуха, которым те дышали. Встречая их на улицах, он никогда не уступал им дорогу. Его молодое лицо сразу мрачнело, и он шире расправлял плечи, чтобы нарочно задеть человека, даже если то была женщина. Грубо толкая прохожих плечом, он с ненавистью бормотал: «Так им и надо! Нечего им делать на нашей земле. Они приехали грабить и разорять нашу страну. Своей религией они разоряют наши души и умы, а их торгаши отнимают у нас товары и деньги».
Однажды Юань и Мэн вместе возвращались домой из школы и прошли мимо стройного мужчины с белой кожей и длинным носом, как у белых, однако глаза и волосы его были необычайно черны. Мэн бросил на прохожего свирепый взгляд и крикнул Юаню:
– Больше всего в этом городе я ненавижу вот таких людей – ни то ни се, смешанной крови и с разладом в душе! Им нельзя доверять. А китаец, будь то мужчина или женщина, решивший смешать кровь с чужеземцем, достоин самой страшной смерти! Я казнил бы их всех, как предателей, и вот таких полукровок в первую голову.
Юань заметил благодушное лицо юноши и его взгляд – терпеливый, несмотря на белую кожу.
– Мне он показался добрым человеком. Я не могу записать его в злодеи на том лишь основании, что у него белая кожа и смешанная кровь. Он не виноват в том, что сделали его родители.
– Ты обязан его ненавидеть, Юань! – вскричал Мэн. – Разве тебе неизвестно, что белокожие сделали с нашей страной, как заковали нас в кандалы своих жестоких, несправедливых международных соглашений? Мы даже законы не можем принимать сами… А если белый убьет нашего соотечественника, он не понесет за это ответственности… Ни суда, ни следствия не будет…
Пока Мэн распалялся, Юань слушал и виновато улыбался, чувствуя неловкость за свое спокойствие и понимая, что, вероятно, ему в самом деле положено ненавидеть чужеземцев, но он просто не был на это способен.
Вот почему Юань пока не мог примкнуть к рядам революционеров.