Академик Иван Петрович Павлов, первый русский нобелевский лауреат, создал учение о высшей нервной деятельности, ввёл понятия условного и безусловного рефлексов. Но говорили, что Павлов кулаками бил сотрудников за небрежность в работе и плохое обращение с животными; в его лаборатории собак изводили сотнями. И как Павлову удавалось до конца жизни оставаться кумиром советской власти, несмотря на жёсткую критику политического режима? Павлов посвятил всю свою жизнь той теме, за которую он взялся, студентом прочтя Сеченова. В 1892 году Павлов получил деньги от Эммануила Нобеля за помощь в ликвидации эпидемии холеры в Баку, где находились нефтяные предприятия Нобелей. Деньги ушли на обустройство экспериментальных лабораторий. Кроме собак были козы и шимпанзе.
Павлов занимался основополагающими вещами, одинаковыми у человека и животных. Закономерности возникновения рефлексов едины для всех живых существ. Психика человека тоже зиждется на рефлексах. Но подопытными Николая Красногорского, ученика Павлова, были не только собаки – ещё и беспризорные сироты. Эти опыты Красногорский описал в трудах. В 1926 году его успехи запечатлел Всеволод Пудовкин в научно-популярном фильме «Механика головного мозга». Детям не дырявили тела, как собакам. Но с юными участниками опытов проделывали то же самое, что и с животными. Например, кормили бисквитами под звук метронома, который служил возбудителем условного рефлекса и заставлял усиленно выделяться желудочный сок.
Павлов попросил своих учеников фиксировать стадии его перехода в иной мир. В момент, когда руки Павлова стали коченеть, кто-то позвонил в дверь. Один из студентов вышел к посетителю и сказал: «Извините, но академик сейчас очень занят. Он умирает».
Согласно строгому протоколу, утверждённому высшим комитетом по правам лабораторных животных, Алиса вводит наркоз, ждёт, а потом точным движением опускает нож и мгновенно отделяет голову крысёнка и вскрывает тонкий череп – прозрачные кости прогибаются под острыми лезвиями маленьких, как маникюрные, ножниц.
Хоть бы не повредить мозговую ткань, а потом нарежу мозг на тончайшие срезы – дай мне удачу, пусть нейроны памяти наконец проживут долгие часы эксперимента.
Алиса села за микротом, достала из коричневого конвертика и вставила новую бритву. Усмехнулась. Наша гордость, этот дорогущий прибор с охлаждением и микровибрацией, по сути, похож на обычный слайсер, гастрономическую машинку для нарезания, сыра и ветчины для сэндвичей в итальянском бистро по соседству.
Вот уже три месяца длятся безуспешные эксперименты: нейроны живут дольше и дольше, но всё равно гибнут посредине эксперимента, не выдерживая протокола тестирования. И тогда Алиса начинает сначала: гильотина – нож – микротом – бритва – эксперимент. Тодд и Джастин подбадривают, говоря, что это уникальные эксперименты и что в некоторых