– С птицелюдами? – Рейн не верит собственным ушам.
– Можно и с ними договориться. Главное, чтобы овец не воровали. Или пастушек.
Закир все еще дразнит его, но то и дело поглядывает на небо, а в груди разрастается неприятное давящее чувство…
Тяжесть оказалась протезом. Во сне Рейн неудачно повернулся, и левая рука осталась на груди. Весила же она изрядно. Может, если бы не этот груз, доктор и не проснулся бы так скоро. Сказать честно, он хотел досмотреть сон: в последние годы воспоминания начали прорываться сквозь поставленный мозгоправами барьер, и Рейн все больше осознавал, что забыл не только устроенную троллями бойню.
Он помнил Закира. Помнил его бесконечную болтовню и любовное поглаживание кольца на веревочке – дома шутника ждала невеста. Говорили, он так и умер, сжимая кольцо. Помнил Рейн и убитую горем девушку, зашедшую к нему в палату, – она набросилась на него с кулаками, повторяя: «Почему выжил ты, а не он?» Изувеченный, в тот момент Рейн физически не мог ответить…
Рейн хранил в памяти всех погибших стражей из своего отряда. Командира Аргора, строгого, но терпеливо сносящего дурачества подчиненных, младших лейтенантов Венга, Фиора и Стронга. Кира – потрясающего боевого мага, вечно что-то чиркающего в своем блокноте…
Единственной, кто выбивался из стройной картины воспоминаний, была безымянная пастушка. Может, он встретил ее в злополучные последние два месяца, воспоминания о которых целители потребовали спрятать глубоко в его памяти? Сны приносили обрывочный образ: мягкие пахнущие ромашкой волосы, губы, сладкие от меда, заливистый смех. Но за годы таинственная возлюбленная так и не объявилась.
Зато сон навел на мысль, в чем он ошибся.
– Глубина следа! Вот что неправильно! – Рейн по старой привычке щелкнул пальцами здоровой руки и сел на постели.
Над горами брезжил рассвет, создавая совершенно фантастический пейзаж, но сейчас доктору было не до него. Как же он сразу не понял! След был слишком глубоким. Птицелюды намного легче людей. Полые кости позволяют мощным крыльям удерживать тело в воздухе, и даже взрослые крупные особи редко весят больше ста фунтов. А следы в оранжерее были четкими и глубокими, почти как от его механических протезов. Такие следы мог оставить человек, но никак не крылатая тварь.
Получается, кто-то выдал себя за птицелюда и сымитировал следы, не побоявшись раздуть скандал. Ради чего? Насолить хозяевам отеля? Если да, то одного инцидента мало, чтобы собрать журналистов. А значит, нападения не прекратятся, и хорошо, если обойдется без жертв.
Вот тебе и спокойный отдых, обещанный комиссаром Вистоном! С другой стороны, почему бы не отвлечься на расследование, скрасить наполненные скукой дни? Может, и время отпуска пролетит быстрее.
Рейн сел и осторожно потянулся. В теле ощущались последствия путешествия: сначала дорога, затем непривычная кровать. Мышцы затекли, теперь придется ждать, пока придут в норму. В позвоночник будто вбили гвоздь и медленно