– Гилберт, тебе стоит почитать работу Жан-Поля Сартра о еврейской идентификации. Это поможет решить твою проблему.
– Честно говоря, я и не знал, что у меня есть какая-то проблема.
– Сартр пишет, что ты еврей, если тебя считают таковым. А это значит, Гилберт, что ты можешь быть светловолосым, есть бекон на Йом-Кипуре, одеваться как выпускник престижной школы или играть в сквош – ничего это не меняет. Тебя все равно будут считать евреем.
– Пока что единственный, кто достает меня разговорами на данную тему, – это ты, друг мой.
И все же в душе Джейсон знал, что это не совсем правда. Как насчет проблем с приемом в Йель, а?
– Ладно, – подвел итог Д. Д., застегивая пальто, – если хочешь и дальше обманывать самого себя – твое право. Но рано или поздно ты все поймешь. – И на прощание с сарказмом добавил: – Приятного аппетита.
– Спасибо-спасибо, – весело поблагодарил Джейсон, – и не забудь там помолиться за меня.
Старик с удовольствием оглядел «винноцветное море» студентов в бордовой форме, благоговейно ожидающих его комментариев по поводу решения Одиссея отправиться домой после десяти напряженных лет столкновений с женщинами, чудовищами и чудовищными женщинами.
Он стоял на сцене театра Сандерс, единственного здания на кампусе Гарварда, которое было достаточно большим – и вообще подходящим – для лекций профессора Джона Х. Финли-младшего, избранного самим Олимпом, чтобы нести слово о великолепной Греции массам hoi polloi[33] Кембриджа. Его харизма и красноречие были столь велики, что к Рождеству большая часть слушателей его «Гума‑2» – а их было несколько сотен – превратились из простых обывателей в страстных эллинофилов.
Таким образом, в десять утра по вторникам и четвергам почти четверть всех студентов Гарвардского университета собиралась, чтобы послушать лекции выдающегося преподавателя по эпосу от Гомера до Мильтона. Похоже, на занятиях Финли у каждого имелось свое любимое местечко в зале. Эндрю Элиот и Джейсон Гилберт предпочитали слушать с балкона. Дэнни Росси, убивая разом двух зайцев, постоянно пересаживался, чтобы оценить акустику театра, в котором проводятся самые важные концерты Гарварда, – иногда здесь выступает даже Бостонский симфонический оркестр.
Тед Ламброс всегда выбирал первый ряд, дабы не упустить ни единого окрыляющего его слова. Он поступил в Гарвард с желанием углубленно изучать латынь и греческий, а теперь благодаря профессору эта область знаний приобрела для него некую мистическую величественность, еще больше пробуждавшую интерес и гордость за свое происхождение.
Сегодня Финли комментировал эпизод, в котором Одиссей покидает зачарованный остров нимфы Калипсо, несмотря на все ее отчаянные мольбы и обещания вечной жизни.
– Вы только представьте! – воскликнул Финли, обращаясь к своим восторженным слушателям. И вдруг замолчал, заставив всех гадать, к какому же образу он взывает.
– Представьте,