Ей оставалось сделать последний шаг.
Наку Китансли не верил своим глазам. Злобный кит, беспощадно сверкая глазами, мчался прямиком на его корабль. Тан скомандовал рулевым наро поворачивать, уходить с пути обезумевшего животного. Он приказал воинам не сдаваться и дать отпор, срубить мачту и пронзить ею кита, как копьем. Но никто ему не ответил. Оглядевшись, Наку понял, что на носу судна остался лишь он один. Все наро-вотаны, наро и кулеки бросили его. Сквозь густые клубы дыма, поднявшиеся над палубой, он увидел, как его команда, словно напуганные дети, жмется к корме.
Наку осознал, что обречен. Он мог справиться с невиданными орудиями, волшебными подводными кораблями, бешеными китами и врагами, появлявшимися из воздуха. Но не в его силах что-либо поделать, когда дух воинов сломлен.
Им не суждено вернуться домой.
Китансли безумно расхохотался и метнул топор в громадную голову надвигающегося кита. Топор крутился, поблескивая в свете луны и факелов.
Он отскочил от головы огромного самца, как камушек от скалы.
Кит врезался в корабль подобно тарану из плоти и крови, и во все стороны брызнули фонтаны щепок. Одна острая кривая щепка насквозь пробила шею тана Наку.
Команда «Прогоняющей скорбь» наблюдала, как кит-самец продолжает неутомимо атаковать город-корабль льуку.
После каждого удара кит останавливался в воде, как контуженый, и некоторое время приходил в себя. Но не сдавался. Он отплывал от корабля по широкой дуге, разворачивался и снова бросался на плавучий остров.
По всему периметру города-корабля зияли рваные пробоины. Вода хлынула внутрь. Судно осело и прекратило движение. Спасательные шлюпки и коракли осыпались в море, как пельмени в котелок. Отчаявшиеся льуку попрыгали с горящей палубы, пытаясь добраться до лодок.
– Запустите воздушного змея с фонарем и просигнальте флотилии, – приказала Тэра. – Залатайте корабль, насколько получится. Подойдем на веслах и поищем наших товарищей.
Капитан Гон был уверен, что найти Таквала и пехотинцев живыми не удастся, но подчинился.
Таквал улыбался. Сняв со спины боевую палицу, он шагнул вперед. Для воина-агона – особенно для того, кто должен был стать пэкьу, – нет ничего почетнее, чем погибнуть в бою с врагом.
Радия и Тооф потеряли свое оружие при бегстве.
– Отломайте бамбуковые жерди у лестницы и держите их как копья, – предложил Таквал.
Но наездники-льуку не слушали его, они хлопотали вокруг самки гаринафина.
– Ну что же ты, милая, – ворковала женщина. – Не узнаешь свою Радию? Моя славная девочка. Принюхайся. Чуешь? Мы не причиним тебе вреда.
– Я понимаю, тебе страшно, – добавил Тооф. – Хочется бесноваться и кого-нибудь покусать. Но я же тебе не враг. Пойдем отсюда, малышка. Время еще есть.
Единственный глаз Таны ненадолго прояснился, но затем она фыркнула, и пелена болезненной ярости вновь окутала темную сферу. Гаринафиниха помнила лишь то, что ее ослепил человек, такой же, как эти трое. В голове пульсировала неимоверная