– …Гульри, разумеется, одоб…
– Я скажу, как мы поступим завтра утром, – прервал его Туллий. – Поспешность здесь не поможет. Если мы что-то решим сейчас, а через десять минут встретим василиска в кладовке, нам слабо помогут самые гениальные планы. – Он бесцельно защелкал пальцами в воздухе, стараясь удержать качнувшуюся ставню, но она глухо захлопнулась. – Видишь, даже сейчас я не смог оставить окно открытым, потому что совершил слишком много лишних движений.
Крапсан приблизился к Туллию. Мантия сползла с его левого плеча и зашуршала по полу. Принц дернулся: этот звук напомнил ему о змее, подползающей незаметно, со спины, как и его противники. Стоило только невольно дать повод, так сказать, нечаянно наступить на хвост шипящей гадюке, – и укуса не избежать.
Кудесник поправил рукав и с недоумением приподнял брови. На всякий случай он оглянулся, стремясь, если не увидеть, то почувствовать монстров, запугивающих Его Светлость. Но в тронном зале больше никого не было, а заглянуть в глаза правителю Крапсану не хватало дерзости или желания.
Зато Туллий сразу заметил, как на лице кудесника беспокойство сменилось обычной ленью. Может быть, не стоило сразу выделять его среди всех остальных, пойдя на поводу у сентиментальных воспоминаний и нежных чувств к кудеснику Гульри? Однако Крапсан был одним из немногих придворных, умеющих не поддаваться панике из-за того, что в подвале завелась не одна, а две мыши. Статься, и сейчас это сыграет на руку?
– Можешь идти. Спокойной ночи, – Туллий привычным жестом потер руки. – Я не буду против, если ты поразмышляешь на досуге, кто вероятнее всего меня продал – барон Лама или лорд Тауки.
– Может, оба? – Крапсан заморгал. Из уголков глаз скатились слезы. – Предатель не обязательно один, да и их соперничество слишком известно. – Красная сетка расползлась по белкам, и смотреть на глаза стало попросту неприятно. – За напускной враждой вполне может скрываться трепетная дружба. – Крапсан отвернулся и почесал глаз.
Принц Туллий пожал плечами: если такая мысль и приходила ему на ум, то лишь мельком и как-то невнятно, затухая, не успев вспыхнуть, как влажный фитилек свечи. Уголок рта скривился от отвращения, когда Туллий заметил, как собеседник с упоением выковыривает из глаза соринку.
– Cейчас иди. У меня был тяжелый день.
***
Ночной халат подсел и поблек после последней стирки: какая-то прачка сначала потеряла его, потом обнаружила