Главное – что смогу протянуть до утра без этих чертовых таблеток.
Все гениальное – просто. И как я не додумался до этого раньше?
Но так было вначале, пока малышка, неуверенно сжав в руках лайнер, не приступила к работе.
Равномерное жужжание машинки заполнило комнату, перекрывая шум дождя за окном. Мой расчет оказался верным – Миха еще не успела «набить руку», поэтому работала медленно и неумело, причиняя боль.
Именно то, что мне сейчас нужно.
Я, наконец, отвлекся и получил возможность нормально рассмотреть девчонку.
Длинные каштановые волосы она собрала в пучок на затылке, открывая взгляду тонкую шею. Бретели майки не скрывали белые плечи и острые ключицы. Красивая, изящная девочка, уже сейчас видно, что из нее вырастет шикарная женщина. Мне всегда нравились такие.
Когда взгляд опустился ниже, я, не сумев сдержаться, выругался. Пусть и негромко, но Миха все равно услышала. Взглянула на меня своими огромными глазищами и взволнованно залепетала:
– Больно, да? Может вам это… обезболивающего? У нас тут много чего есть, мази всякие…
– Не мельтеши. Дальше работай, нормально все.
Проклятие, она была без белья, и эта чертова майка не скрывала ровным счетом ничего, позволяя отчетливо различить очертания девичьей груди под тонкой тканью. Остальное воображение дорисовало в красках, причем мгновенно. Да уж, с фантазией у меня никогда проблем не было, особенно в таких вопросах.
В комнате как-то резко стало жарко, во рту пересохло, и до одури захотелось курить. Только сигареты и зажигалка остались в куртке наверху.
Ну все, приехали! Я уже на малолеток заглядываюсь!
Хотя, у меня больше двух месяцев не было бабы, тут на кого хочешь засматриваться начнешь. Неудивительно.
Так, нужно на что-то срочно переключиться, пока мозги не отказали окончательно.
Только как тут переключишься, когда перед тобой сидит длинноногая девчонка, одетая в какое-то подобие платья, да еще и без всяких признаков белья?
Интересно, а она спит только в одной лишь майке?
Твою ж мать!
Да уж, думать о том, есть ли на ней сейчас трусики, мне ой как поможет!
Не придумав ничего лучше, я стал рассматривать рисунок на этой чертовой майке и чуть не подавился от смеха, прочитав напечатанные на ткани слова.
– Honey Candy? Медовая конфета, серьезно?
Миха отрывается от работы, мельком взглянув на меня, и смущенно улыбается.
– Папа работал в этой компании, у нас дома очень много вещей с их логотипом.
– Более приторное название и придумать сложно. Говорю, и от этого уже сладко на языке.
– Они на самом деле такие, их невозможно есть. Я никогда не любила, – смеется Миха, забавно морща нос. Ее хрипловатый, чуть приглушенный смех неожиданно резанул по нервам, заполнив всю комнату. А я сижу, как дурак, пялясь на ее губы. Обветренные, чуть припухшие… Один взгляд на них заставляет тело напрячься.
– Сколько тебе лет? – прохрипел