Он увидел, как участился ее пульс.
– Это из-за джунглей? – снова спросил он. – Нам необязательно идти. Возможно, это неплохая мысль.
– Нет. Ты не поймешь.
– А ты попробуй объяснить.
Она не потрудилась ответить, теребя медальон.
Оам протянул руку, и Ахилья схватилась за нее.
– Наши истории не имеют значения, – сказал молодой человек. – Ты обязательно что-нибудь обнаружишь благодаря якшам. Это того стоит.
Иравана осенило. Все его разговоры об архитекторах и их важности, все его речи об их историях… а ведь у обычных граждан не было вообще ничего своего, с чем они могли бы соотносить себя. Официально действующие истории практически стерли истории обычных граждан. Его доводы о выживании были правильными, но все, что он делал, это пытался отговорить Ахилью от экспедиции. В этой группе из трех человек именно он был незваным гостем. Эта мысль застала его врасплох. Он взглянул на Ахилью, но что он мог сказать? Только хуже сделает.
Ираван придержал язык. Он двинулся вперед и вышел через проем в зарослях шиповника прямо в джунгли.
6. Ираван
Сначала на Иравана обрушился крик джунглей – безмолвный, лихорадочный, зловещий.
Он пронзал его насквозь, будто под кожу загоняли шипы. Браслет из бусин рудракши у него на запястье сильно завибрировал, изо всех сил стараясь удержать стену из веток шиповника. Когда внешний лабиринт покинул Оам, Ираван снова постучал по бусине. Ветви в стене шиповника, яростно зашуршав, встали на свое место, закрывая проход.
Ираван сглотнул. Крик звучал рагой[7], остатком траектирования – именно этим способом природа приводила в гармонию работу архитектора с естественным состоянием растения. Архитекторы интерпретировали раги как мелодии, но за всю жизнь Ираван никогда не ощущал ничего похожего на рагу джунглей. Она звучала как последние опустошающие отголоски древнего крика. Волоски у него на шее встали дыбом.
Проход, через который они вышли, исчез полностью. Лианы и лозы скользили по шиповнику, становясь гуще, толще. Над ними сплетались ветви. Листья на деревьях уже были вполне зрелыми, а ветви сгибались под тяжестью пухлых белых ягод, готовых лопнуть. Трава у ног теперь доходила ему до коленей и росла поразительно быстро – гораздо быстрее, чем можно было ожидать вскоре после земной ярости. А то, что здесь уже были деревья, да еще и увешанные плодами, казалось просто невероятным.
Ахилья лихорадочно осматривала окрестности, стараясь заметить как можно больше. От сумки ее взгляд метнулся к стволу белого бука, который становился толще прямо на глазах, затем перескочил на Оама и, наконец, на мгновение замер на Ираване. Когда их взгляды встретились, Ираван открыл рот, но она пошла туда, где стоял Оам, уставившись на джунгли. Она что-то шепнула ему, и они оба открыли сумки и стали в них копаться, извлекая различное оборудование.
Ираван