– Хочешь, я займусь этим? – тихо спросил Ираван.
– Конечно, ты же с нами не просто погулять пошел, – огрызнулась она и отошла в сторону, скрестив руки на груди и не глядя на него.
Ираван сосредоточился и вошел в Момент.
Он нырнул к золотой звезде, где, туго свернувшись, лежал змеиный корень. Привязав к нему несколько линий созвездий, он пронесся мимо других возможностей к звезде, где куст начал разлагаться. Его пылинка связала две звезды в многослойный узел. Линии созвездий замерцали, соединяясь в миниатюрный лабиринт.
Куст змеиного корня распустился. Ветви покрылись гроздьями крошечных белых цветов, которые упали к ногам Ахильи, рассыпавшись по всей тропе, уходящей во тьму.
Все это заняло у Иравана меньше секунды, но все равно продлилось на долю секунды дольше, чем было необходимо. Он чувствовал, как усложнилось траектирование, и именно это пытался объяснить Бхарави. Им снова овладела усталость, пульсировавшая глубоко внутри, пробирая до костей, несмотря на ощущение парения во вселенной. Не желая показывать беспокойство, Ираван галантно протянул руку в сторону расширяющегося прохода. Ахилья посмотрела на него, и глаза у нее заблестели. Она сделала резкое движение головой, и Оам пронесся мимо, врезавшись плечом в Иравана.
Ираван не сводил глаз с жены. Он знал, что она видит, как напряжение между ними воздействует на ее юного протеже. Она сжимала и разжимала кулаки, и по этому жесту было видно, как ей хочется наказать Иравана, но она понимала, что сейчас не время. Она хотела пойти в джунгли, но не хотела, чтобы он сопровождал их. Она явно что-то скрывала, но что? Это точно было не увлечение юным Оамом. Ираван сразу понял, что она просто использует поклонника. Кроме того, неверность никогда не числилась среди ее недостатков. А упрямство числилось.
Ираван вздохнул. Она никогда и ни за что не сделает первый шаг.
Когда Ахилья шагнула вслед за Оамом, Ираван расширил тропу, чтобы они могли идти бок о бок.
– Прости, – сказал он. – Я не должен был быть…
– Жестоким? Эгоистичным? Законченным ублюдком?
– Таким заносчивым, – сказал он, одарив ее слабой улыбкой. – Мне не следовало так остро реагировать.
Какими бы тихими ни были их голоса, они эхом отдавались в образованном кустами коридоре. Оам вполне мог слышать их разговор, но с этим ничего нельзя было поделать. Кроме того, молодой человек уже слышал, как они ссорились, и видеть, как они пытаются помириться… хуже для него и быть не могло.
Ахилья, должно быть, думала в том же духе. Ираван слишком хорошо знал жену, чтобы предположить, что она простила его так быстро, но, несмотря на усилия, которых, как он знал, ей это стоило, она заставила