«Скорее, – говорил он, – к религиозной догматике следует относится лишь как к одной большой метафоре; именно же как к персту, указующему прямо наверх, в божью обитель».
Под «божьей обителью» он понимал некую абстрактную точку прибытия для тех, кто не довольствуется обычной верой, но стремится обратить веру в понимание, понимание – в знание, а знание – в мудрость. Живопись, чтение и музыку отец Тарталья считал наилучшими методами, которые помогают на пути к обретению этой мудрости, что в конце концов и сподвигло его сложить с себя духовный сан и присоединиться к известнейшей группе в стиле готик-металл, чьи нечеловеческие завывания, по злой иронии, до сих пор внушают уверенность многочисленным ее поклонникам в том, что до ада рукой подать.
Лишившись покровительства наставника, дружба с которым была мне очень дорога, я счел обучение законченным и, потратив все свои деньги (и некоторое количество чужих, должен признаться) на поддельные права и билет до Нью-Йорка, отбыл в неизвестном…
«Поз-звольте! – возмущенно воскликнут мои самые интеллигентные читатели. – Мы внимательно ознакомились со всеми вашими маловразумительными пассажами про «указующие персты» и прочей подобной чепухой, но так почему-то и не обнаружили никаких следов гомоэротических аберраций, неотъемлемо присущих, как нам доподлинно известно, данной социальной среде… кроме, разве, мимолетного упоминания о телесных наказаниях подростков – которое, впрочем, никак не может удовлетворить нас ни в эмоциональном, ни, тем более, в духовном отношении!»
«И правда, Джо, что-то у тебя тут не сходится. Как там насчет педофилов в рясах? Мы очень хотим услышать подробности!» – подхватят другие, из тех, кто попроще. Третьи же, совсем простые, не скажут ничего, потому что ничего не сумеют прочесть. Читателями я их здесь называю чисто условно. Зато обязательно найдутся четвертые, самые чувствительные, которые задушевно ввернут: «Мы беспокоились о тебе, Джо – твое рисование и музицирование в том иезуитском вертепе могло плохо закончиться для твоей задницы!»
Иными словами, из всего, что я рассказал о моих школьных годах, вы заинтересовались исключительно ректальной стороной дела. Не сомневаюсь, что этот ваш интерес носит сугубо исследовательский характер. И раз уж здесь мне приходится иметь дело с учеными мужами, я решил оформить это крайне неприятное для меня признание в виде очень простой математической задачи:
Предположим, в школе меня домогалось столько же священников, сколько хренналиардов китайцев родилось в вашем мерзостном гнездилище совершеннолетних обожателей подросткового фэнтези за последние лет триста (неохотно допускаю, что где-то на самом дальнем краешке Мультивселенной Безумия нашлось местечко