Сказания древа КОРЪ. Сергей Сокуров

Пальмиры, протягиваемая Цетинье, производила при этом стыдливые, отвлекающие движения: то Вену по плечу успокаивающе похлопает, то Лондону козырнёт, то как бы рассеянно прикроет глаза, чтобы не заметить безобразий Стамбула в его христианских владениях. Пётр Негош такое лавирование умом политика понимал, но сердцем патриота православного мира, поэтической своей натурой не принимал. Поэтому в его выражениях благодарности царю чувствовалась горечь. Негош следовал советам российского МИД, только своеобразная «черногорская тропа» нередко уходила в сторону от магистрального направления политики его императорского величества. Такая самостоятельность «микроскопического полугосударства», как называли Монтенегро некоторые из российских дипломатов, очарованных Веной, накапливала неудовольствие в Зимнем дворце.

      В то время внешняя политика России формировалась в кабинете графа Нессельроде. Неистовый австрофил не скрывал своего раздражения Черногорией и всеми этими «славянскими попрошайками, путающимися под ногами великих стран». Но в 1833 году облачка, омрачавшие русско-черногорские отношения, накапливались далеко, на горизонте. Небо над головой оставалось чистым. Император Николай, человек воспитанный и великодушный, был внимателен и благосклонен к правящему собрату по вере, обращался с ним, как с равным, будто принимал коронованную особу какого-нибудь немецкого герцогства. У наделённого почти княжеской властью инока голова от почестей не вскружилась. Пётр давно усвоил, что главное достоинство мужчины и вождя – умение владеть собой. Он ничем не выдавал своих чувств в беседах с властелином полу-мира.

      Через несколько дней после описанного эпизода в покоях Александро-Невской лавры Их Величества с семьёй и свитой, высшие сановники империи присутствовали в Преображенском соборе на торжественном рукоположении Святейшим Синодом двадцатилетнего архимандрита в епископы и возведении его в сан владыки Черногории. С того дня патриоты и зарубежные благожелатели Црной Горы стали называть молодого архиерея за глаза митрополитом, хотя только на следующий год российский Синод утвердит его в сане архиепископа, а митрополитом Черногорским и Бердским – спустя десятилетие.

      Торжественное событие запечатлел маслом на полотне художник Моргунов. На втором плане, слева от владыки в архиерейском облачении, написан худощавый юноша с густой шевелюрой над невысоким, покатым лбом. Через 200 лет экспертиза покажет: это Дмитрий Каракорич-Рус, с того дня уже не помощник секретаря Влыдыки, а второй его секретарь и советник.

      Глава II. Всесильный министр

      Выдался чудесный день. Государи гуляли в Летнем саду. Их сопровождали придворные и послы европейских стран. Царь облачился для прогулки в зелёный мундир Преображенского полка. Черногорцы пестрели экзотическими одеждами. Епископ Негош посчитал возможным появиться на публике в национальном платье. На нём, поверх белой рубахи навыпуск, подпоясанной золототканым