– И ты тоже, – ответила я тоном, пресекающим дальнейшие расспросы, и опустила глаза. Было утро, в залах было людно, а она слишком сильно мной заинтересовалась. Мне не стоит привлекать к себе внимание.
Вдруг она отвлеклась на топот сапог со стальными носами по камню. К нам приближался патруль. Она так резко повернула голову, что у нее хрустнула шея. Глаза смотрели четко вперед, плечи выпрямились, шаг стал твердым – и тут я поняла, как сильно отличались ее повадки, когда мы шли вместе, от четких движений, принятых у военных.
Я сцепила руки на подоле перед собой. Мимо прошагали двое Золоченых. Мы обе проявили покорность, и на одну бредовую секунду мне показалось, что мы участвуем в каком-то спектакле забавы ради.
Но нет, все это абсолютно реально. Нарушение правил влечет за собой губительные последствия. Поэтому меня мучил вопрос: зачем она вообще со мной заговорила? Ради чего стоило рисковать нашими шкурами?
Мы зашли в устланное коврами крыло Смотрителя. На стражу его покоев отбирали Золоченых чудовищных размеров. На плечах их черных туник закручивались петли золотых шнуров, отполированные золотые нагрудники сияли, а на поясах висели кинжалы.
Стражница прошла вперед, чтобы о чем-то пошептаться с Золочеными. Один из них посмотрел на меня. Зрачки в серебряных радужках сузились. Золотая полумаска мерцала. Он приподнял бровь, и от этого у меня по рукам пробежали мурашки.
– Сейчас она тебя примет, – сказал стражник так, словно это я просила об аудиенции, а не была призвана сюда по прихоти Прядильщицы.
Дверь со скрипом отворилась, и меня снова втолкнули внутрь. Споткнувшись, я ощутила раздражение. Я бы и так послушно зашла, можно было просто подождать.
В темной комнате были задернуты шторы. От аромата благовоний запершило в горле; глаза защипало, они заслезились. Как она это все выносит, еще и взаперти, без солнца?
– Мне нравится темнота, – проскрипела Прядильщица из угла.
Ткацкий станок клацал и щелкал. Он ткал не переставая.
Мой вопрос прозвучал слишком громко:
– Наверное, тебе не хватает солнышка?
Прядильщица, посмеиваясь, вышла из тени и направилась к своему стулу, чтобы на него взгромоздиться. Сегодня она куда меньше похожа на скорпиона – скорее, на змею, которая свесилась с ветки и гипнотизировала добычу своим завораживающим взором.
– Какая ирония, правда? Даже несмотря на то, что ты связана со Смертью, ты стремишься к солнечному свету. А я, накрепко связанная с Жизнью, нахожу утешение в темноте.
Это прозвучало как вопрос, на который нет правильного ответа, так что я промолчала. Я неловко шарила взглядом по комнате, чтобы не смотреть ей в глаза.
На полке в нише возле камина были разложены безделушки: серебряная шкатулка с крохотной замочной скважиной, синяя, как сапфир, книжка, название которой было отпечатано золотыми буквами, и фарфоровая пастушка в сиреневом платье.
Прядильщица следила за моим взглядом. Улыбка смягчила ее черты, но пальцы продолжали