Аарон, накачанный наркотиками безропотный мальчик, даже не сопротивлялся, когда Золоченые приковывали его к столу. Я гадала, было ли ему страшно, пытался ли он сбежать… Некоторые так и делали, но далеко уйти еще никому не удалось.
– Смотри внимательно, Пенелопа, – прошептала бабушка тихо, даже не пошевелив губами.
По моей шее скользнули костлявые пальцы. Колючая линия жизни бабушки пульсировала в такт с ее сердцебиением.
– Мы стольких потеряли на этих церемониях… Одно неверное движение – и они ни на что не годны, – сказала бабушка с отрешенным видом. – Говорят, когда-то существовал такой острый нож, что он мог рассечь душу ровно пополам. Его лезвием можно было управлять силой мысли. Но нож исчез вместе с Чародеем, который его выковал.
Она вздохнула.
– Тем хуже. С ним церемония была бы куда более эффективна.
Ее пальцы замерли у меня на затылке. Я попыталась представить, что в другой ее руке был нож еще острее скальпеля. Сверкающее лезвие и без того казалось настолько гибельно острым, что у меня ничего не вышло.
Аарон молчал. Одним взмахом пальца рудная ведьма направила форму к столу. Полумаска нависла в воздухе над лицом мальчика. Когда угольная ведьма поднесла к нему тигель, он даже не вздрогнул. Бабушка присоединилась к тем, кто стоял вокруг стола.
Угольная ведьма поймала мой взгляд и приподняла бровь с тремя выжженными шрамами. На талии ее черная рубашка была перехвачена красным поясом. Волосы были коротко подстрижены, а в мочке уха виднелся пламенно-яркий гвоздик. Он мерцал, когда она поворачивалась к стоявшей рядом рудной ведьме.
Рудная ведьма с усмешкой щелкнула большим пальцем, заостряя ноготь. Я вздрогнула, хоть и не подала вида. Скрывая испуг, я с безразличным видом сосредоточила внимание на Аароне.
За секунду до того, как расплавленное золото полилось в форму, он встретился со мной взглядом. На его ресницах блестела одинокая слеза гнева. Он все понимал, даже под столькими седативными и обезболивающими. Это был осознанный и дерзкий взгляд. Мне хотелось сделать хоть что-нибудь, чтобы их остановить и не участвовать во всем этом. Здесь и сейчас я ненавидела бабушку за то, что она превратила нас в марионеток, поддерживающих режим Смотрителя.
Затем бабушка вытащила из складок платья свой кристалл. Ярко-фиолетовая сердцевина потемнела. Она провела костлявым пальцем вниз по груди Аарона и нащупала выемку, где седьмое ребро соединялось с грудиной. Отсюда тянулась его линия жизни. Когда лезвие коснулось его кожи,