– Конечно. Адрес всё тот же?
– А как же, – тихо рассмеялся агент. – Я люблю эти стены. Ты же знаешь…
– Да, – кивнул Герман. – Значит я буду где-то после десяти утра.
– Хорошо. Я всё равно прихожу рано.
– Тогда до встречи, Володь, – сказал писатель.
– До встречи… И спасибо…
– Пока что ещё не за что. Увидимся, – Герман прервал вызов.
– И что ты думаешь? – спросила Ника, внимательно глядя ему в глаза.
– Ты и так уже всё поняла, – ответил он. – Нам с тобой снова пора в дорогу.
– Мы же оба с тобой понимаем, что шансы…
– Да, – кивнул Герман. – Шансы невелики, но по крайней мере постараемся узнать, что случилось, и кто в этом виноват.
***
Следующим утром, ровно в десять утра, Герман стоял напротив хорошо знакомого ему здания. Раньше он довольно часто тут бывал. Офис его литературного агента находился почти в самом центре города, в старом доме, построенном ещё в сталинские времена. Здание пережило несколько капитальных ремонтов, но умудрилось сохранить слабый отблеск советской эпохи в своей внешности. Декоративные колонны, установленные вдоль стен, украшали отреставрированные статуи пионеров, внутрь двора вела высокая арка, обрамленная лепниной. Такого почти не увидишь в современной архитектуре. Рядом с широким крыльцом, ведущим внутрь здания, уселись две невысокие позолоченные фигуры львов. Несмотря на явные попытки вернуть им былой облик, внешний вид этих статуй всё равно пострадал от времени, многочисленные дожди изрядно сгладили морды золотых зверей. Нижняя часть здания была покрыта декоративной кирпичной кладкой тёмно-серого цвета, в то время как верхние этажи выкрасили в кремово-коричневый. Плоскую крышу украшал массивный карниз, нависающий над окнами последнего этажа. На этом фоне новомодные прозрачные двери главного входа смотрелись довольно безвкусно. Даже немного пошло. Словно кто-то прилепил их на старое советское фото, желая посмотреть, что из этого выйдет, а потом попросту забыл убрать. Куда бы уместнее здесь пришлись массивные деревянные двери с латунными ручками, но владелец здания вряд ли был сильно озабочен эстетикой.
Герман стоял возле крыльца и курил, озираясь по сторонам. За последнее время он привык к постоянным разъездам по стране, но большие города, по-прежнему, угнетали его. Едва он покинул свой автомобиль, как на него тут же свалился весь этот шум городской суеты. Люди с серьезными лицами спешили по своим делам, быстро шагая по тротуарам. Машины плотным потоком неслись по дорогам, оставляя после себя клубы выхлопных газов и превращая рокот моторов в своеобразный хор, поющий гимн любого крупного города. Во всей этой суете, несомненно, есть своя прелесть и очарование. Герман прекрасно это понимал, но эти улицы, полные жизни, улицы-артерии, питающие сердце города, всё равно тяготили писателя. Время здесь течёт совершенно в другом ритме. Не в том, в котором привык жить он, будучи провинциалом до мозга и костей. Да, Герман долгое время прожил здесь, но так и остался чужеродным элементом в этом городе. Да,