Что дальше, миссис Норидж?. Елена Михалкова

– и вижу овраг, склоны которого розовеют от вереска, будто облака на закате. Слышу, как бурлит река. Я давно проросла корнями в доски пола, на котором стоит ваш стул. Сколько воспоминаний, сколько жизни! Помню, я была совсем малюткой, когда отец принес в дом барашка. Какой он был милый! Я бегала с ним по всему дому, а он носился за мной. Его копытца так звонко стучали! Отец смеялся, а мать делала вид, что сердится, но я видела улыбку на ее губах. Лучи солнца падали сквозь окно, и нам было так хорошо… Ах, миссис Норидж! Я думаю, какая-то часть нас никогда не взрослеет. В глубине души я все то же дитя, бегающее с барашком наперегонки, и мой дом кажется мне просторным, как дворец.

      – Надеюсь, ему не скоро понадобится ремонт.

      – Что вы! – живо возразила старуха. – Он дряхлеет вместе со мной. Того гляди, крыша обвалится и похоронит меня под балками. Но я не пожалею об этом! Нет-нет, не пожалею.

      За окном мелькнул силуэт, закрывший солнце. На мгновение в комнате стало темно.

      – Билли, это ты? – не выказывая испуга, позвала Рут.

      В дверь постучали, и в дом вошел мужчина лет пятидесяти: очень высокий, крепкого телосложения, с грубым обветренным лицом. Он вынужден был стоять сгорбившись, чтобы не задеть макушкой притолоку.

      – Свежего сыра вам принес, миссис Кармоди, – буркнул он, не здороваясь. – Говорят, к завтрему ждут грозу. Не шляйтесь где попало.

      Даже не взглянув на гувернантку, он вышел, тяжело топая. Миссис Норидж проводила взглядом его высокую сутулую фигуру.

      – Это и есть Билли Абнер, – сказала старушка. – Мой друг и единственный сосед. У него ферма на той стороне холма. Всю жизнь Билли разводит овец.

      – Мистер Абнер довольно немногословен, – заметила гувернантка.

      Рут засмеялась:

      – О, не обижайтесь на него. Он и правда угрюмец. Но знаете, двадцать лет назад, ранней весной я вытащила из реки его мальчонку. Малышу было годика три… Река волокла его как дохлую плотвичку. С тех самых пор Билли приглядывает за мной. То мяса принесет, то овечью шкуру подарит. Столько лет хранить благодарность в своем сердце… А ведь мое купание в ледяной воде оказалось напрасным. Сынок его умер всего годом позже, а вскоре за ним ушла и жена – от той же хвори, будь она неладна. Билли давно одинок. А вот поди ж ты, не было дня, чтобы он не проведал, жива ли я.

      Она долила гостье чаю.

      – Вам не страшно здесь одной, миссис Кармоди? – спросила гувернантка.

      – Ох, Джейкоб полагал, что мне грозит опасность. «В городе спокойнее», – так он повторял.

      – Джейкоб? – Миссис Норидж изобразила непонимание.

      – Мой пасынок. Сын Роджера от первого брака. У него мясная лавка в городе… Его недавно убили.

      – Сочувствую вашему горю, миссис Кармоди.

      – Благодарю вас. – Рут зябко поежилась. – Роджер очень любил сына и оставил ему в наследство большую ферму. Неисповедимы пути Господни… Джейкоб надеялся, что лавка обеспечит ему процветание. Он действительно много трудился, чтобы добиться этого. И вот он мертв, а я хороню