Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

с трудом удалось задобрить огромными выкупными платежами, которые государство собирало для них с крестьян [263].) Однако самодержавные прерогативы самого царя остались в неприкосновенности. Александр II допустил беспрецедентно высокий уровень свободы в университетах, печати и судах, но как только российские подданные стали пользоваться этими гражданскими свободами, он дал задний ход [264]. Царь-освободитель, как его стали называть, не желал давать стране конституцию, потому что, как отмечал его министр внутренних дел, он был «убежден, что это принесло бы несчастье России и привело бы к ее распаду» [265]. Однако царь не позволял даже того, чтобы государственные законы распространялись на чиновников страны, поскольку это было бы ущемлением самодержавной власти [266]. Наоборот, учреждение ограниченного местного самоуправления, известная независимость судов и дарование некоторой автономии университетам, наряду с освобождением крепостных, в глазах Александра II делали усиление самодержавной власти еще более злободневной задачей. Это привело к тому, что в ходе Великих реформ был самым плачевным образом упущен момент, подходящий для создания парламента – сперва в 1860-е, а затем в 1880-е [267].

      В России отсутствовал не только парламент, но и согласованно действующее правительство, которое тоже было бы посягательством на прерогативы самодержца. Правда, Александр II создал Совет министров для координации работы правительства, но эта попытка (1857) оказалась мертворожденной. На практике царь не пожелал отказываться от существования отдельных министерств, подчинявшихся не коллективному органу, а непосредственно ему и отчитывающихся перед ним лично; сами же министры совместно саботировали реформу государственного аппарата, не собираясь поступаться влиянием, которое давал им прямой доступ к самодержцу [268]. Заседания Совета, подобно любой аудиенции у императора, в основном сводились к попыткам предугадать «самодержавную волю» и не оказаться в оппозиции к царю, что было бы катастрофой. Лишь самым опытным функционерам время от времени удавалось выдавать собственные идеи за точку зрения царя [269]. Между тем определять политическую линию, даже в министерствах, продолжали придворные и «неофициальные» советники и работа российского правительства оставалась нескоординированной и проводившейся втайне – от чиновников. Царизм страдал от проблемы, которую он был не в силах решить: императивы самодержавия подрывали государство. Остроумцы давали весьма несложное определение сложившемуся политическому режиму: самодержавие, время от времени умеряемое цареубийствами. Охотничий сезон был открыт в 1866 году, когда состоялось первое из шести покушений на Александра II. В конце концов он был убит бомбой в 1881 году. Александр III пережил несколько покушений, жертвой одного из которых едва не стал и его сын Николай, будущий царь. В 1887 году, после провала покушения на Александра III, Александр