Это было весьма ответственное назначение. Портовый город Батум, находившийся всего в двенадцати милях от османской границы, был отобран у турок вместе с остальной исламской Аджарией в ходе войны 1877–1878 годов, а после того, как сюда пришла построенная Россией Закавказская железная дорога, превратился в терминал для вывоза российской нефти с Каспийского моря. Велось строительство самого длинного в мире нефтепровода из Баку в Батум (он открылся в 1907 году), а финансировавшие его постройку братья Нобель из Швеции, прославившиеся изобретением динамита, знаменитые французские банкиры братья Ротшильд и армянский магнат Александр Манташьян (г. р. 1842), известный под русифицированной фамилией Манташев, вознамерились покончить с почти абсолютной монополией американского концерна Standard Oil на поставки керосина в Европу [211]. Джугашвили тоже собирался воспользоваться нефтяным бумом, но в леворадикальных целях. (Вскоре туда по морю из Марселя начнется доставка «Искры» и прочей русскоязычной марксистской литературы.) В Батуме уже существовали «воскресные школы» для рабочих, созданные Николозом (Карло) Чхеидзе (г. р. 1864), одним из основателей «Третьей группы», и Исидором Рамишвили (г. р. 1859) – оба они были близкими товарищами Ноя Жордании.
Юный Джугашвили окунулся в рабочую среду, где он выступал «без ораторского красноречия», как впоследствии вспоминал другой грузин, испытывавший к нему враждебность. – «Говорил он грубо, резко и в этой грубости чувствовалась энергия, в этих словах ощущалась сила, настойчивость. Говорил он часть с сарказмом, с иронией», но затем «извинялся, заявляя, что говорит языком пролетариев, а пролетарии ведь не обучены деликатным манерам и аристократическому краснобайству» [212]. Джугашвили в самом деле стал своим среди рабочих, когда он был по знакомству нанят в нефтяную компанию Ротшильдов. 25 февраля 1902 года руководство компании в условиях снижения спроса на ее продукцию уволило 389 (из примерно 900) рабочих с выплатой им двухнедельного оклада, что два дня спустя привело к всеобщей забастовке [213]. Власти произвели массовые аресты. Командующий войсками на Кавказе втайне признавался местным губернаторам, что социал-демократическая «пропаганда» падает на «подходящую почву» из-за ужасающих условий, в которых рабочим приходилось жить и трудиться [214]. Более того, политика депортации протестующих рабочих в их родные деревни лишь усиливала бунтарские настроения в грузинской деревне [215].