Сталин. Том 1. Парадоксы власти. 1878–1928. Книги 1 и 2. Стивен Коткин

переписке) существованием мощных источников бунтарских настроений: жестокость фабрично-заводского режима переступала всякие пределы; помещики и их управляющие обращались с освобожденными крестьянами как с рабами; при этом любые попытки исправить эту ситуацию преследовались как измена [233]. «Сперва ты убеждаешься в том, что существующие условия негодны и несправедливы, – впоследствии убедительно объяснял Сталин. – Потом ты решаешь сделать все, что в твоих силах, чтобы их исправить. При царском режиме любая попытка чем-нибудь реально помочь народу ставила тебя вне закона; тебя начинали преследовать и травить как революционера» [234]. Если жизнь при царизме сделала его, как и многих других молодых людей, уличным бойцом-революционером, то Джугашвили в то же время подавал себя как просветителя – хотя на тот момент он занимался просветительством почти исключительно в устной форме, – а также как изгоя и аутсайдера, выскочку, бросившего вызов не только царской полиции, но и непонятливому революционному истеблишменту во главе с Жорданией [235]. Стремясь встать во главе протестующих рабочих, Джугашвили достиг лишь частичного успеха. Тем не менее он проявил себя мастером по созданию сплоченных групп молодых людей, подобных ему самому. Как вспоминал один враждебно настроенный грузин-эмигрант, «От всех других большевиков Коба отличался безусловно большей энергией, неустанной трудоспособностью, непреодолимой страстью к властвованию, а главное своим огромным и своеобразным организаторским талантом», нацеленным на воспитание «преданных ему людей, при посредстве которых стремился <…> держать всю организацию в своих руках» [236].

      Однако прежде чем Джугашвили обрел самостоятельность, образцом отважного профессионального революционера – сражающегося с несправедливостью, живущего, проявляя чудеса изворотливости, в подполье, оставляющего с носом царскую полицию – для него служил Ладо Кецховели [237]. Леонид Красин называл Ладо организационным гением. Сергей Аллилуев считал Ладо самой притягательной личностью во всем кавказском социалистическом движении. Тем не менее весной 1902 года издание «Брдзолы» было прекращено после выхода всего четырех номеров, вслед за обширными арестами среди бакинских социал-демократов. (Вскоре после этого был закрыт и соперничавший с ней «Квали».) В сентябре 1902 года Кецховели тоже был арестован и посажен в Метехскую тюрьму в Тифлисе. Не исключено, что Ладо, расстроенный арестами товарищей, сам выдал себя, назвав свое настоящее имя во время полицейского обыска в квартире одного из его товарищей. Ладо, стоявший у огромного окна тюремной камеры и перекликавшийся с другими заключенными и прохожими, «бунтарь», «вызывавший страх и ненависть» у тюремной администрации, едва ли не ежедневно изводил тюремную охрану. Предпринятая им попытка передать на волю записку, возможно, привела к аресту Авеля Енукидзе. В августе 1903 года, когда Ладо отказался отойти от окна, один из