Уже начинало смеркаться, день помутнел, а впереди завиднелась деревенька.
– Гляньте, казаки, рыбаки сидят у лунок. Видать рыбка-то ловится! – Данил ускорил шаг. – Может, и нам что обломится, а?
Их встретили злобными недоверчивыми глазами. На приветствия не ответили, никто ничего не предложил. Рыбаков было четверо и почти все древние старцы. Лишь один был юноша лет шестнадцати, замотанный в платки до глаз.
– Что тут у вас, люди добрые? – наигранно бодрым голосом спросил Данил. – Мы тут подумали, что вам не грех и с нами поделиться немного своим уловом.
Ему не ответили, лишь один старик пожал плечами, и страх мелькнул в его слезящихся глазах.
Казаки осмотрели улов.
– Деревня, наловили порядочно, и мы просим продать часть улова нам, как пострадавшим от литовского да польского лиха. Вот вам четыре деньги, больше у нас нет, и мы забираем половину улова. – Данил деловито отобрал рыб побольше, завернул в кусок тряпки, подмигнул рыбакам и качнул головой товарищам. – Пошли в деревню, чай найдётся и для нас какая брошенная изба.
Изба, конечно, нашлась. А рядом стояла другая, добротная, но явно без хозяйского глаза. Молодуха стояла на крыльце и высматривала новых соседей. Покрасневшие щеки и нос выглядели соблазнительно.
Данилка ухмыльнулся, кивнул задорно, словно здороваясь. Молодуха слегка скривила губы в подобии улыбки, но не ответила.
– Надо подкрепиться немного – и я отправлюсь в гости, – ухмыльнулся Данил.
– Как бы не турнули тебя из гостей, – буркнул Аким. Он жадно раздувал огонь в печи, готовясь сварить рыбу в чугунке, валявшемся на полу.
– В деревне почти не осталось мужиков. А баба ядрёная и не прочь приласкать несчастного путника, пострадавшего за царя… или царевича, – усмехнулся казак. – Что там у тебя, Акимушка? Живот подвело от предвкушения божественного обеда. Или ужина, хе-хе?
– Скорей завтрака, – мрачно усмехнулся Сафрон.
Аким бросил в чугунок щепоть соли, ещё оставшейся от старых запасов, и не отходил от печки, дожидаясь, когда рыба сварится. Потом они с жадностью пили жидкий горячий навар, обсасывали косточки и блаженно жмурились на огонь в печке, что уже пылала жаром таким приятным, что внутри разливалась божественная благость.
– Теперь можно и в гости отправляться, – молвил Данил и плотоядно осклабился.
– Смотри поосторожнее, кобель мартовский, – предупредил Аким, но видно было, что он завидует.
Поплотнее заткнув все щели в окнах, казаки устроились на печи, укрывшись кожухами и тряпками, что нашлись в избе. Было холодно, но намного лучше, чем в лесу у костра, который постоянно надо было поддерживать, вставая и дрожа от озноба.
Данил вернулся лишь утром, принёс ужасного полхлеба и солёных огурцов.
– Больше ничего не сумел выпросить у бабы. Приняла и даже не очень скромничала, и вам гостинца передала. Пользуйтесь моей добротой, казаки!
– Значит, уломал? – поинтересовался Аким.
– Сама