– Ну, может, как-нибудь выпьем.
– Я не пойду с тобой в бар, Рой.
В лагере поговаривали, что Рой позволяет себе лишнее, например, прижимается к девушкам на танцах.
– Завтра у меня смена на кондитерской фабрике. Там есть закусочная неподалеку. Годится?
Я записала название и адрес закусочной в блокнот, который был у меня в сумочке. Мы договорились встретиться на следующий день.
Поставив пустую банку на стол, он кивнул на газету.
– Там заметка о Розе. Может, ты не захочешь, чтобы твои родители ее прочитали, – сказал он и вышел за дверь.
Заметка в “Чикаго дейли трибьюн” была совсем коротенькая, размером со спичечный коробок: женщина попала под колеса поезда на станции метро “Кларк и Дивижн”. Ни имени, ни описания внешности. Полиция расследует происшествие, которое произошло в шесть часов вечера два дня назад.
Ради своей семьи я надеялась, что больше никаких заметок не напечатают. Но, с другой стороны, я не могла допустить, чтобы Роза исчезла в спичечном коробке.
Хотелось упасть в забытье, но я знала, что не сомкну глаз в постели рядом с родителями. И в лагере было не сахар, но теперь, когда у нас такое горе, я просто дышать не смогу. Нужно чем-то себя занять, что-то сделать.
Было всего семь вечера, и на улице еще не стемнело. Я достала из сумочки ручку и, оторвав край газеты, написала:
Вышла пройтись. Скоро вернусь. Аки.
Сложив в несколько раз газетную страницу с заметкой про Розу, я спрятала ее в сумочку. Затем достала последнюю полученную от сестры открытку, ту, что с картинкой отеля “Марк Твен”, в которой был указан адрес ее квартиры на Кларк-стрит. Перелистав брошюрки “Добро пожаловать в Чикаго”, которые выдавались переселенцам, отыскала в одной из них сложенную втрое карту центральных районов города.
Выйдя, я подергала дверь, убедиться в том, что она заперта.
Глава 4
Язнала, что у Розы было несколько соседок по комнате: Луиза из Пасадены, из лагеря на реке Гила, и еще одна девушка, из Сан-Франциско, чье имя я не смогла вспомнить. Раз уж от Роя мне толку добиться не удалось, пойду к женщинам, которые с ней жили.
Поскольку эта часть Чикаго распланирована в виде сетки, я легко могла определиться по карте, куда мне нужно идти. Наш многоквартирный дом стоял на улице Ласалля, которая шла с севера на юг. Параллельно ей следовала Кларк-стрит, а за ней – Дирборн. Дивижн-стрит пересекала их все с востока на запад. Привыкнув в одиночку бродить по Лос-Анджелесу и Манзанару, я легкомысленно решила, что добраться до перекрестка Кларк и Дивижн будет проще простого.
Однако стоило мне выйти на Ласалль-стрит, как меня обдало вонью автомобильных выхлопов, а глаза запорошило поднятой транспортом пылью. Я пыталась сморгнуть грязь, безуспешно: пылинки прилипли прочно, из-за чего глаза слезились все больше. Я смешалась и потеряла всякое чувство направления.
Два квартала я прошла не в ту сторону. Ничего похожего на величественный Чикаго из рекламных роликов, которые нам показывали в лагере, не наблюдалось. Здесь сумеркам