– Навидался я страхолюдин на своем веку, но, черт меня дери, ты еще страхолюднее, – попытался поддеть его Всегда-Пожалуйста.
Альбинос не клюнул. Сидел себе на лошади, словно истукан, вырубленный из мела.
В барак Будро не пошел. А если бы пошел, то наслушался бы от нас. Пыль покрывала все толстенным одеялом, а дерево прогнило насквозь: когда Глазастик попытался сесть на койку, то провалился сквозь нее и рухнул на пол.
– Дом, милый дом, – вздохнул он, поднимаясь на ноги.
– Вот же срань господня, – сплюнул Всегда-Пожалуйста. – Еще бы в яме поселили.
– Здесь много лет никто не жил, одни лишь змеи, – добавил Мизинчик.
– Может, оно и к лучшему, – равнодушно отозвался я, пристраивая сумки на более крепкую с виду койку. – Бьюсь об заклад, барак пустовал так долго, что даже вши передохли.
– Тот, другой, барак вроде немного побольше, – протянул мой брат, сваливая пожитки на койку под моей. – Думаю, там…
Но додумать Старому не дали, потому что снаружи раздался крик:
– Эй, новенькие, выходи!
Кричал Ули. С ним были Паук и еще один тип, которого мы раньше не видели, – явно не ковбой, судя по чистой белой рубашке, черному сюртуку и бледной физиономии. Вообще, он выглядел как настоящий джентльмен и рядом с потрепанными Макферсонами смотрелся неуместно, точно кусок первоклассной вырезки между ломтями червивого, заплесневелого хлеба.
– Перед вами мистер Перкинс, главный управляющий, – объявил Ули. – Слушайте внимательно, что он скажет.
Теперь, когда нам разрешили пялиться на чистенького господина, я воспользовался этим в полной мере. Перкинс обладал худощавым сложением, пронзительно голубыми глазами и вьющимися золотистыми волосами, местами тронутыми сединой. Несмотря на седину в кудрях, до Мафусаиловых лет ему было еще далеко: пожалуй, не старше тридцати пяти. Судить о мужской внешности меня научила сестра Грета, которая никогда не стеснялась высказывать свое мнение о подобных материях. Ее сердце наверняка дрогнуло бы при виде Перкинса, поскольку тот мог похвастать чистой кожей, выдающимся подбородком и отсутствием заметных увечий, что сестра считала совершенно необходимым для симпатичного мужчины.
– Добро пожаловать на ранчо Кэнтлмир. – В холодном тоне не слышалось особой приветливости. Несмотря на проведенные на Западе годы, управляющий сохранил сильный британский акцент, а пока он говорил, длинные пальцы левой руки нервно теребили золотую цепочку, свисавшую из жилетного кармана. – Теперь вы работники Суссекской земельно-скотоводческой компании, а значит, обязаны неукоснительно соблюдать правила: не пить, не драться, не воровать. Ни посетители, ни отлучки без разрешения не допускаются. Нарушение запрета карается самым суровым образом. Личная инициатива не вознаграждается и не приветствуется. Нам нужна только молчаливая исполнительность. Мистер Макферсон будет