Мне пришлось некоторое время пошевелить раскисшими от пятицентового пива мозгами, чтобы понять смысл услышанного. Несмотря на алкогольный туман, застлавший вчерашний день, я смутно припомнил, что мой обычно угрюмый и сварливый братец вовсю веселился с парнями в «Осином гнезде», слушая их истории, анекдоты… и слухи о ранчо «ВР с черточкой».
– Значит, ты хотел, чтобы все напились, – промямлил я. – И разговорились.
Самодовольная улыбочка Густава стала чуть шире. До меня дошло, что он использовал меня как накачанного выпивкой Иуду-провокатора, – это ранило мои чувства, однако нельзя было не признать, что погудел я от души.
– И как? – проворчал я. – Удалось что-нибудь выловить в огненной воде?
Старый дернул подбородком, указывая на открывающееся впереди пастбище, и пустил лошадь в легкий галоп, что значило: «Сначала выедем из города». Я тоже пришпорил скакуна, хотя каждый удар копыта отзывался болью во всем теле. В ожидании, пока Густав придержит наконец лошадь и откроет рот, я попытался отвлечься от своих страданий – и раздражения на брата, – размышляя о том, что мне известно о ранчо «ВР с черточкой».
Как многие большие хозяйства, оно принадлежало англичанам. В данном случае – лордам и герцогам. Поэтому даже название его звучало чванливо: ранчо Кэнтлмир. Но, как принято в здешних местах, все называли его по тавру скота: буквам «В» и «Р» с короткой черточкой поверх.
Еще несколько лет назад «ВР с черточкой» ничем особо не отличалось от других больших ранчо. Но зимой 1886/87 года все изменилось. То времечко называют Большим мором, потому что тогда в прериях замерзло насмерть больше миллиона коров. Я пытался поддерживать нашу семью на плаву, работая конторщиком в зернохранилище в Канзасе, где пережил снег и морозы в тепле, как котенок, укутанный в свитер. Старый тоже зарабатывал деньги, но не в таких уютных условиях: он работал на ранчо на севере Техаса и едва не отморозил себе руки и ноги в бараке. Снега навалило столько, что, когда тот растаял, брат видел туши бычков, висящие на деревьях, а запах разлагающегося мяса стоял над прерией еще целый год.
Большинство из так называемых скотопромышленных баронов после этого продали свои земли. А вот хозяева «ВР» остались, но у них произошла одна важная перемена. Приехал новый главный управляющий, вручил приказчику письмо об увольнении и поставил на должность своего человека: Ули Макферсона.
Вплоть до того момента о «ВР» все было известно. Но после появления Макферсона сведения стало добывать гораздо сложнее. Похоже, Ули не любил, когда треплют языком о нем самом или о его ранчо, и несколько раз доводил это до всеобщего сведения, посыпая пол салуна чьими-нибудь зубами. Вот поэтому Старый и разорился на попойку. Страх замораживает языки, но от выпивки они неизменно оттаивают.
– В здешних местах слыхали о Макферсоне еще до того, как он нанялся на «ВР», – сообщил мне брат, когда мы выехали в прерию, где подслушать нас могли разве