– А как же мне не знать-то. Я в прошлом году на Рождество в Троицкую обитель ездил, младшенькую мы там крестили, а у меня сани-то как раз у ворот обители и поломались. Полоз переломился, видно наскочил я на чего-то второпях. Так ты ж мне его чинить помогал. Мы ж с тобой вместе полосу железную приклепывали. Неужто не помнишь? А я тебя хорошо запомнил, тебя еще на кузне кузнецы Батюшкой кликали.
– Да помню вроде, – неуверенно почесал затылок монах. – К нам тогда много народу приезжало. И в кузне я немного помогал. Полосу говоришь?
– А ещё, батюшка, ты в Переяславсле приходом правил, – вылезла из-за печи, повязанная в цветастый платок сероглазая бабенка. – Я еще девчонкой была и всегда в твой храм Пресвятой Богородицы ходила, только потом ты пропал куда-то. А то мы прямо любовались тобой. Такой ты молодой и статный был. Ты и сейчас конечно хоть куда, но тогда, прости меня Господи, писаным красавцем перед алтарем стоял. Жалко, что уехал. Ой, как жалко. Всем миром мы тогда тебя жалели.
– По делу я уехал, – смущенно улыбнулся Батюшка. – В татарской столице потом приходом правил. Сам митрополит московский меня тогда на это дело подвиг. Надо было, вот и уехал. Выбора у меня тогда не было.
– Дядя Ваня, дядя Ваня, – опять затормошил Ивана Ванька. – Можно мы с Васькой в кремль сбегаем, там сейчас мужики на кулачках сойдутся. Очень уж посмотреть хочется. Можно?
– В какой кремль?
– Как в какой? В московский, он здесь один, – засмеялся Ванька и стрелой выбежал за порог.
– Пусть бегут, славная потеха там ожидается. Суздальские бойцы приехали, а мы вот своих, московских настропалили. Надо и нам сходить посмотреть потеху. Ох, и люблю я это дело. Сам бывало, не раз на Рождество с Пасхой в своей деревне биться ходил. Один раз помню …
– Так я в Москве что ли? – бесцеремонно перебил словоохотливого хозяина Иван. – Так её же татарин сжег?
– Ну, это когда было. Прошлым летом. Мы уж отстроились снова. Я-то в деревне жил. В Радонеже. Слыхал про такую?
– Слыхал.
– Вот там я в примаках жил, потому меня и теперь все Примаком зовут. Надоело мне в примаках, вот как прослышал я, что князь работников на Москву зовет, так сразу сюда и приехал. Убиенных мы здесь хоронили. По рублю за восемьдесят похороненных платил нам Дмитрий Иванович. Хорошо платил. Я аж пять рублей заработал. Вот построился на них, три коровы купил, сейчас хозяином полным живу и скажу тебе по секрету, что деньжонки у меня еще остались. Может, торговлю скоро какую-нибудь скоро открою. Солью хочу попробовать поторговать, только товарища надежного найду и поторгую. А ты я вижу, в отшельниках где-то молился? Молодец. Уважаю я таких, как ты, за веру крепкую уважаю. Значит в отшельниках, говоришь жил? Славно.
– Да, вроде того, – кивнул головой батюшка, и, стараясь поскорее уйти от не очень приятной темы, посмотрел на накрытый у окна стол.
Мужик радостно перехватил этот взгляд и, потирая руки, прошел к столу.
– А ты как Батюшка