Одиссей. Герои. Скитальцы. Сергей Быльцов

выдавался, если ж сидели, казался видней Одиссей многоумный. В час же, когда перед всеми слова они ткали и мысли, – быстро Атрид Менелай говорил свою речь пред собраньем, очень отчетливо, но коротко: многословен он не был, нужное слово умел находить, хоть и был помоложе. Если ж стремительно с места вставал Одиссей многоумный, – тихо стоял и, потупившись, глядел себе под ноги молча; скипетром взад и вперед свободно не двигал, но крепко, как человек непривычный, держал его, стиснув рукою. Можно было подумать, что он брюзга, к тому же неумный. Но лишь звучать начинал из груди его голос могучий, речи, как снежная вьюга, из уст у него устремлялись. С ним состязаться не мог бы тогда ни единый из смертных, и уже прежнему виду его троянцы теперь не дивились.

      Диктис Критский говорит, что после решения Елены остаться в Трое с Парисом и последовавшего за этим окончательного отказа Приама возвратить Елену и похищенные драгоценности никогда не унывающий Одиссей опять потребовал созыва троянцами совета. Он это сделал скорее ради того, чтобы еще раз свести воедино все происшедшее, чем, чтобы добиться изменения решения царя Илиона. Итакиец вновь напомнил в своей красочной речи обо всем недостойном, что учинил против Греции Александр. Слова же Елены, отказавшейся вернуться к Менелаю в Элладу, он объяснил так:

      – Хоть у Париса одна бровь выступает вперед больше другой, но все равно он по-юношески очень красив и потому сумел соблазнить жену своего радушного гостеприимца. И, если Александр ее не силой увез, а сумел уговорить на добровольный побег, разве от этого меньше его вина?! Ведь, даже, если б Елена сама его домогалась, как жена тиринфского царя Прета Антея пыталась соблазнить Беллерофонта, то он должен был бы, уплыть один и как можно быстрее, а не обворовывать своего гостеприимца, как и Беллерофонт непорочный поступил по отношению к Прету.

      В конце своей речи Одиссей заверил троянцев в том, что справедливая кара за преступление Париса последует неизбежно и незамедлительно.

      Когда Приамиды услышали это, они хотели наброситься с оружием на послов, но Приам остановил их, властно прикрикнув, что послы в его государстве неприкосновенны. Сам же троянский владыка послам лишь холодно – вежливо подтвердил уже принятое им решение не выдавать Елену.

      Итакиец понял, что сыновья Приама тайно договорятся между собой хитростью напасть на послов, и особенно он ожидал этого от нового супруга Елены Париса и Деифоба, влюбившегося в Елену.

      В «Илиаде» поется о сыновьях Антимаха отважного – мужа, который некогда Трои сынов убеждал на собранье народном, чтоб Менелая, послом с Одиссеем прибывшего в Трою, там же убить и обратно его не пускать к аргивянам.

      Говорят, что Одиссей тайно встретился с самым благоразумным и благочестивым старейшиной Илиона Антенором и пообещал ему и его семье жизнь и свободу после покорения Трои, если он поможет им к своим вернуться живыми. Антенор поставил к послам надежную охрану и, как только