– Ах! Сын Пеанта даже не знает, как тяжко меня оскорбил… Ах! Это благодеянье к нечестивому отродью блудницы Алкмены даром ему не пройдет! Коль не напрасно я Герой величаюсь великой и главный скипетр держать я достойна – Пеантида погублю, да так, чтоб об этом все знали. Впрочем, Филоктет не Геракл, силы пеантова сына так малы и ничтожны, что я всегда сумею ему отмстить.
И вот на острове Лемнос, Филоктета укусил в ногу змей, которого по просьбе Геры трехликая послала Геката, дочь Титана Перса и Титаниды Астерии, которой, согласно Гесиоду, Зевс даровал «править судьбой земли и пустынного моря», но, которая, став волшебницей и колдуньей, стала жить в преисподней Аида. От загноившейся раны исходил настолько зловонный запах, что ахейцы не могли его переносить.
Царица богов явилась во сне к послушному ей Агамемнону и внушила ему бросить больного Филоктета одного на Лемносе, и пастырь всех ахейских народов поручил это сделать сыну Лаэрта.
Когда Одиссей попытался высадить Филоктета на острове Лемносе и сказал, что это приказ Агамемнона, тот, естественно отказался, заявив, что ему одному и больному на острове не выжить и попросил, чтоб его показали искусным врачам Асклепиадам Махаону или Подалирию. Итакиец потупил глаза, глядя себе под ноги, и очень сочувственно сказал сыну Пеанта:
– Да, и я Атриду говорил, что тебя одного, да еще и больного бросать на Лемносе не справедливо, ведь ты не виноват в том, что случилось, но спесивый Агамемнон власть проявил и мне приказал тебя высадить. Но не справедливые приказы мне и самому не хочется выполнять. Давай вместе подумаем, как быть. Сейчас нам надо принести жертву Аполлону Эмбасию и Береголюбцу, чтоб защищал наш корабль в пути по незнакомому морю. Ты же постарайся не вопить так громогласно, многие думают, что стонами ты беды можешь накликать. Полежишь под кроной тенистого дерева, пока мы совершим жертву, а я прямо сейчас пошлю вестника к Махаону иль Подалирию.
Одиссей помог Филоктету спуститься на берег вместе с луком Геракла и стрелами и заботливо, подставив плечо, проводил его до раскидистого платана. Сказав Пеантиду, что уходит послать вестника к Асклепиадам, сын Лаэрта побежал на корабль, который тут же отчалил, ибо по его приказу давно был готов к быстрому отплытию.
Филоктет больше всех винил Одиссея за свои страданья на острове, где ему больному пришлось, коченея по ночам от холода, добывать себе пищу луком и стрелами:
– О, у коварного Итакийца всегда дурные мысли и хитрые речи на языке; лукавый негодяй, стремится он всю жизнь к корыстным целям