– Вы правы. Но все совсем не так.
– Так это были вы или нет? Вас любила Глаша?
– Нет, это не я, – я решил соврать Варваре. Мне не хотелось говорить ей правду, ведь истолковать ее она могла как угодно.
– Ну и ладно. Это останется нашей тайной. Пойдемте собирать листья.
Весь день мы провели вместе. Варвара оказалась интересной, начитанной девочкой. Но в свои восемнадцать лет она была наивна как ребенок. Иногда мне казалось, что в семье Павловских все перепуталось: Саша был гораздо разумнее, чем его старшая сестра.
Тем же днем я получил первое за все время пребывания в усадьбе письмо от матушки. Оно встревожило меня и я решил, что попрошусь съездить в Петербург, как только Петр Исакиевич вернется.
Как-то в середине сентября все обитатели усадьбы стали свидетелями еще одного невероятного и пугающего происшествия. Саша заболел, его лихорадило несколько ночей подряд. Опасаясь за жизнь ребенка, я стал проводить ночи рядом с ним, наблюдая как тяжело вздымается и опускается его грудь в приступах лихорадки. Он часто просыпался и звал меня, и тогда я садился рядом и рассказывал ему глупые истории своего далекого детства. В одно утро, нас с моим воспитанником разбудил крик в гостиной. Я немедля спустился вниз и увидел, как Варвара забралась на стол и отчаянно кричит. Подбежав к ней, я схватил ее за руки:
– Что случилось?
– Змеи, змеи в гостиной, – она дернула рукой, будто я был одной из них.
Я вдруг увидел, как по деревянному полу гостиной скользят зеленые ленты. Около десятка змей приближались ко мне. В ту же минуту из кухни выбежала Маша, и умело размахивая садовыми граблями, стала бить по полу.
– Что я вам всем говорила! Демон в доме. Эти твари к нему ползут! Прочь, нечистая, прочь!
Я был напуган не меньше Варвары, с которой мы оказались абсолютно беспомощными. В эту минуту я был благодарен подоспевшей вовремя Маши, о чем сказал ей позже, когда встретил на кухне.
– Эх, вы, господин хороший, – только и ответила Маша. Я стал замечать в ее взгляде большое неодобрение. Обитатели усадьбы вообще относились ко мне весьма осторожно, что я объяснял себе, как недоверие каждому новому человеку. В тот же день у нас побывал кучер Ванька и привез записку от Алексея Петровича Гижицкого, в которой он немедля просил меня прибыть к нему. Болезнь Саши его обеспокоила, и он хотел передать через меня лекарство. Я отправился в путь вместе с Ванькой и уже через четверть часа был у Алексея Петровича. На пороге меня встретил Герцог, недружелюбно скаля на меня свои огромные зубы. Алексей Петрович, завидев меня из гостиной, стал размахивать руками:
– Идите смело, он вас не тронет!
Пройдя в дом, я застал хозяина за работой. Он писал очередную