– Это муния, ага. – сказал дядя, заметив, что я наблюдаю за птичкой. Свободной рукой он почесал кончик носа, пригладил почти черные усы и добавил, возвращая ладонь на руль: – Скучаешь по школе, милая?
– Нет, – выпалила я, не раздумывая.
– Почему? – дядя помахал в окно пожилому мужчине, протиравшему столы в придорожном кафе с надписью «Дхаба» на вывеске английскими буквами, и улыбнулся ответному приветствию, а я сказала:
– Там не было ничего интересного.
– А как же подружки?
Я пожала плечами. Мне не нравилось говорить о школе. Я не хотела рассказывать, что друзей у меня вовсе нет, а потом выслушивать сочувственные речи. Да мне одной даже лучше. Но дядя не унимался:
– В нашем городе много молодежи, ага. Школьники, студенты. Вот как ты. Со всей Индии. Дехрадун – город студентов, – он поднял указательный палец, как будто подтверждая свои слова. – Так-так… – в этот момент машина затормозила, и он махнул рукой вперед: – Макаки.
– Ух ты! – я не смогла сдержаться и потянулась к дверной ручке.
– Стой! – дядя подпрыгнул на сидении, – Они же вредные! К макакам не подходи – голову откусят или тапки отберут. Тике?
– Что?
– Шучу. А тике – как окей. Хинди, знаешь ли. Поняла, милая?
– Ну, тике, – я немного улыбнулась, почувствовав тепло в дядином взгляде.
– Вот это молодец, ага! Дай пять! – правая рука дяди взметнулась в воздух и зависла в ожидании, так что мне оставалось только хлопнуть по ней. Я не стала медлить.
Дядя сигналил, пока макаки не разбежались, и мы снова тронулись в путь. Он рассказывал о своей работе: как после получения диплома врача в России учился аюрведе в Индии, как собирал травы в гималайских лесах, как ездил в Тибет и Кералу за новыми знаниями и опытом. Он говорил, что, если захочу, научит и меня, да о чем только дядя не рассказывал. Болтовня его поднимала настроение, и вскоре от улыбки у меня заболели щеки. А когда я снова начинала грустить, дядя снова меня забалтывал.
Лавируя между коровами, мы остановились неподалеку от деревни. Внезапно дяде стало плохо. Приехал доктор с его работы. Оказалось, это сердце. У нас не оставалось другого выхода, кроме как поехать в больницу Дехрадуна.
Я ждала у кабинета врача.
Раздался крик. Заплаканная женщина с ребенком на руках упала на колени. Мальчик лет восьми не шевелился. Я поднялась и подошла ближе на дрожащих ногах: грудь мальчика едва вздымалась, руки безвольно свисали. Мать прижимала его голову к груди, слезы капали на бледное лицо сына и катились к посиневшим губам. Сердце сжалось – мальчик выглядел как Дана.
Прибежал врач. Ребенка положили на кушетку, а мать упала на колени, умоляя. Но врач ничего не говорил, а только смотрел с непониманием. Женщина сгорбилась, схватилась за голову и молча стала раскачиваться. Тишина оглушала.
На минуту я замерла.
В