– Я сама, – сказала я.
– Как хочешь. Понадобится помощь, позовешь. Я Пакши.
Беркут взлетел, расправил крылья и закружил над лесом. Я же держалась за камень, опасаясь упасть.
Редкие капли дождя звонко бились о гладкую поверхность камня.
Я посмотрела на экран – заряд упал до двадцати процентов.
Огибая выпученную, как рыбий глаз, прогалину между сосен и обломанных пеньков, я снова услышала мяуканье. На этот раз оно звучало угрожающе, переходило в рык.
Вот еще напасть на мою голову!
Но не могу же я пройти мимо…
Вздохнув, я сунула в карман телефон и свернула с тропинки.
Под кустом, рыча и загребая коготками почву, мой утренний знакомый – рыжий котенок – запугивал маленького мышонка, загоняя его в темноту зарослей. Я бросила рюкзак на землю, но переборщила, и он с глухим ударом обрушился на дерево. Хорошо, хоть не порвался.
– Эй, рыжий, ты чего?
– Я Кишор! Кишор. Понимаешь? – Сказал он, отвлекаясь от охоты, чтобы надменно взглянуть на меня.
Котенок говорил медленно, будто наматывал каждое слово на палочку, присыпал сахаром и облизывал. Кажется, я уже смирилась с говорящими зверюшками, но так и не верила до конца, что это происходит на самом деле, а не в моем измученном разуме.
Мышонок воспользовался моментом и выскочил из ловушки, прячась за моими ногами. Я изучала кошачью морду.
– Ты правда говоришь или у меня глюки?
– Подумай головой, – раздался низкий рычащий голос, так же сильно не подходящий котенку, как крокодилу – кукарекание. Рот его был закрыт, но слова грохотали в моем сознании:
– Я говорил, меня зовут Кишор. Как можно такое забыть? – Он посмотрел на мышонка за моими ногами и добавил, обращаясь ко мне:
– Из-за тебя одни проблемы.
Не выдержав обвинений, я возмутилась:
– Да ты что! Кто спас тебя утром? А ты даже спасибо не сказал.
– Так это же твоя обязанность, – фыркнул Кишор, округляя глаза.
– Ты что это о себе думаешь?
Кишор замолчал, озираясь по сторонам. Я подумала, что, возможно, он голоден, раз пристает к мышонку, да и сама тоже была не прочь подкрепиться – сходить с ума, так хоть сытой. Я достала последнюю булочку с маслом из рюкзака и разделила ее на три части.
– А я тебя угостить хотела! Даже не знаю, как теперь поступить, – поддразнивала я Кишора, а он смотрел исподлобья. Протягивая ему кусочек булочки, спросила: – Мышонка зачем мучаешь? Тебе еды мало?
Кишор посмотрел с презрением, притворно упал на траву, закатил глаза и высунул кончик языка. Вот артист!
– Зачем мне есть его? Он же дурачок! – Сказал Кишор, вставая. – Но он мне должен.
– Что это он должен? – удивленно спросила я, глядя на мышонка, который еще крепче прижался к моим