– Мама, покажи мне дом Перцева, где вы жили до революции? – попросил я.
– Мы и после революции там жили, – сказала мама, – правда, недолго.
Мы прошли по Кузнечному переулку до Лиговского проспекта.
– Вот он, – мама показала на большое многоэтажное серое здание на другой стороне Лиговки прямо напротив Кузнечного переулка.
– У мамы с папой было 8 детей. В нашей квартире было 13 комнат, – я это слышал и раньше, но деликатно молчал.
«Детям» тогда было от 8 до 20 лет. Маме – 14. У неё обида на то, что их выселили, осталась на всю жизнь.
Аллочку мне в Ленинграде не доверяли: когда я гулял, она оставалась дома. Каждый раз, когда я уходил из дома, мама говорила мне:
– Далеко не уходи. Будь осторожен.
Но не отпускать меня было уже нельзя. Я был большой и самостоятельный мальчик.
Я быстро осваивался в городе, который еще не оправился после пережитой блокады. Город был наполнен людьми в тряпье, нищими. Инвалиды без ног катились на каких-то дощечках. Их подсаживали в трамваи, где они гнусаво пели, выпрашивая милостыню. Другие нищие, облюбовав места, где проходило много народа, ежедневно, с утра до позднего вечера сидели там, тоже прося милостыню.
Подавали мало и плохо. И не потому, что было жаль, а потому, что у людей не было денег и лишней еды. Хлеб и основные продукты питания все еще выдавались по карточкам. Нищие еду брали с жадностью, и, получив, сразу начинали есть, – видно было, что они голодные.
Возвращение отца
Папа вернулся из армии, наконец. В военной гимнастёрке. С майорскими погонами. Располневший. Очень уверенный в себе. И такой любимый, любимый.
На снимке, сделанном вскоре после возвращения отца с фронта, мама, Аллочка, папа, а сзади них я
Я не удержался и спросил его, почему он стал таким полным всего за два месяца после окончания войны. На всех фотографиях, которые он присылал с фронта, он выглядел худым.
– Знаешь, мы питались на фронте лучше, чем вы в тылу, но все же мне этого всегда было мало. А тут сразу появилось сколько угодно продуктов. Вот, например, я делал себе яичницу на 12 яиц.
– И сам всё съедал?
Я всё ещё был постоянно голодным и плохо понимал, как это можно сразу съесть яичницу из 12 яиц. Это казалось мне верхом роскошества. И одновременно – торжеством Победителей.
Вторым вопросом, который меня очень интересовал, были папины награды. Я знал, что у него есть орден Красной звезды и медаль «За оборону Ленинграда». Теперь у него оказался еще орден Отечественной войны II-й степени и медаль «За победу над Германией».
Медаль «За победу над Германией» получили все воевавшие. Впоследствии папе из военкомата прислали