Речь шла о смене жизненного пути! Я закрыла свой рекламный бизнес. Перешла от скучных встреч в костюмах и на каблуках – к рисованию пальцами в испачканных джинсах и кроссовках. Я начала лечить детей от всего: от аутизма до нарушений обучаемости и церебрального паралича. В работу с детьми я влюбилась. Я приходила в восторг от того, что игры и дурашливость помогают ребенку хорошо справляться с трудными задачами. Мне нужно было делать обучение веселым. Например, чтобы помочь четверокласснику правильно написать букву «Д» в миске с шоколадным пудингом или помочь подростку в инвалидной коляске гордо есть специально приспособленной для него ложкой.
Помогать детям с явными физическими недостатками было проще. Для ребенка со спастичностью разработаны хорошо известные и проверенные методики. Детям с особыми образовательными потребностями полезны другие вмешательства. Но ко мне обращалось много и таких, с которыми на первый взгляд все было нормально. Самая большая задача для меня – помочь этим умным, но «потерянным» детям. Несмотря на очевидный интеллект, им было трудно сосредоточиться на уроках. Они были склонны к эмоциональным вспышкам или болезненно замкнуты – обычно одиноки на игровой площадке. Эти дети не могли разборчиво писать, теряли домашние задания, были физически неуклюжими, застенчивыми, обычно грустными и подавленными. Считалось, что у них «проблемы поведения». В каждом ребенке была загадка, для разгадки которой требуются терпение, любовь и часы «детективной» работы. Одна пятиклассница обладала такой чувствительностью к шуму, что блокировала любые звуки, включая голос учителя. А детсадовец был настолько очарован тем, как все пахло и ощущалось, что бродил по помещению, прикасаясь и принюхиваясь к предметам, вместо того чтобы обращать внимание на воспитателя. Мальчик-подросток сообщил мне, что чувствует себя уродом. Он хотел понять, почему его все ненавидят.
Я разговаривала с родителями и учителями, наблюдала за детьми в классах, спортзале и столовой, работала с ними один на один в тихом, спокойном месте. В итоге я поняла, что у каждого замечательного ребенка трудности с интеграцией сенсорной информации. Дети чувствовали себя некомфортно и небезопасно в собственном теле и окружающем мире, потому что их сенсорная система работала недостаточно хорошо. Им не хватало важной основы сенсорного благополучия, необходимого для обучения, игр, общения и полного раскрытия потенциала. Я научилась использовать двусторонний подход. Во-первых, менять физическую среду, чтобы удовлетворить уникальные потребности ребенка. Во-вторых, улучшать собственную способность ребенка переносить и интегрировать сенсорные стимулы, поступающие извне и изнутри его тела.
Сегодня я занимаюсь частной практикой – работаю с младенцами, детьми ясельного и школьного возраста, подростками и молодыми людьми у них дома, в школе и на работе. Я люблю то,