– Повезло, – мрачно сказал он, – я ведь случайно мимо шел, вдруг вижу – сумка чья-то лежит, ну и заглянул в арку. А там Реналь, сам на себя не похожий…
Диляра не вслушивалась в то, что говорил учитель, ее всю трясло от пережитого, ноги подкашивались.
– Так, одна ты домой не дойдешь, вызову-ка тебе такси, – решил учитель, – а мне надо в школу вернуться, хочу с Ахметвали Бакиевичем поговорить.
Тут девочка, наконец, расплакалась, ее продолжала бить дрожь, и Игорь снял с себя куртку, чтобы немного согреть ее и приобнял за плечи.
– Ты точно в порядке? – спросил он.
– Д-да…
– Хорошо… Слушай, если можешь, не рассказывай никому про этот случай, ладно? Ахметвали Бакиевичу я сам расскажу, а больше никому знать не нужно. В конце концов, все это может быть просто дурным розыгрышем, и Реналь не хотел причинить тебе вреда… Обещаю, тебя он больше не обидит, даже не подойдет к тебе…
Он говорил очень убедительно, и понемногу Диляра начала успокаиваться. Игорь ведь и в самом деле был прав – она сама напросилась, нечего было опрокидывать кофе на детей самого влиятельного ела́на Казани… Правильно мама говорит, не стоит лезть в чужие разборки. Хорошо, что еще так все обошлось… А если на нее ополчится эта могущественная семья, им с мамой точно никто помочь не сможет. Куда она пойдет, если ее исключат из школы «Сихерле»?
Игорь оставался рядом с ней до тех пор, пока не приехал таксист. А потом быстро побежал в сторону Казанского Входа. Ни он, ни Диляра не заметили, как от стены отделилась еще одна фигура, женская, и покинула место происшествия.
***
Хорошо еще, что мама не успела прийти с работы к тому моменту, как таксист доставил Диляру домой. Во-первых, она забыла снять с себя куртку Игоря, и это точно вызвало бы целый водопад маминых вопросов. А во-вторых, выглядела просто кошмарно. Бледная, с синяками под глазами, дрожащая и совершенно растерянная. Мама точно пришла бы в ужас. Так что Диляра постаралась привести себя в надлежащий вид как можно быстрее, чтобы успеть до ее прихода.
Однако, дело продвигалось очень медленно – руки плохо ее слушались, а ноги вообще так и норовили подкоситься. С грехом пополам девочке удалось переодеться и поставить кипятиться чайник. Потом она сразу же побежала к зеркалу, чтобы осмотреть шею. Ей казалось, что там должны были остаться жуткие следы, но кожа была гладкой и чистой – страшный Дар албасты́ не оставлял никаких следов. Видимых, конечно, потому что внутри Диляры точно остался неизгладимый след от этого нападения. Глубоко под кожей поселился холодный липкий страх. Она теперь чувствовала каждый свой вздох, словно всякий раз ожидая, что он может стать последним. За это она люто возненавидела албасты́, который на нее напал, а ведь она даже не знает, кто он такой! Вряд ли это ученик «Сихерле», ведь им запрещено использовать Дар вне школы. Скорее всего, какой-нибудь дружок или даже телохранитель Реналя Аждахова. И ему ничего не стоило применить силу к совершенно незнакомой беззащитной девочке! А ведь как раз ему она