– Повторяю: если это случится опять, – произнес ворчливый подозрительный голос, – я очень рассержусь. Кто на сей раз беспокоит меня в такой поздний час? Отвечайте!
– Ох, Барсук, – закричал Крыс, – пожалуйста, впусти нас! Это я, Крыс, а со мной мой друг Крот, мы заблудились в этом снегу.
– Крысик? Дорогой мой! – воскликнул Барсук совершенно другим голосом. – Входите оба, поскорей. Вы же могли погибнуть. Подумать только – заблудиться в снегопад! И где – в Дремучем лесу, глубокой ночью! Входите же быстрей.
Натыкаясь друг на друга – так они торопились согреться, – пришельцы протиснулись в дом и с радостным облегчением услышали, как дверь захлопнулась у них за спиной.
Барсук, на котором были длинный халат и действительно стоптанные теплые домашние туфли, держал в лапе подсвечник – судя по всему, звук дверного колокольчика застал его на пути в спальню. Он добрым взглядом посмотрел на гостей с высоты своего роста и обоих потрепал по голове.
– В такую ночь маленьким животным не следует выходить из дому, – по-отечески пожурил он их. – Опять твои проказы, Крысик? Но пойдемте на кухню, там тепло, горит камин, ждет ужин и все такое прочее.
Он пошел впереди, освещая дорогу, гости, в радостном предвкушении подталкивая друг друга локтями, последовали за ним по длинному мрачному и, положа руку на сердце, весьма обшарпанному коридору в некое подобие центрального холла, от которого, как они смутно различали, отходили другие загадочные коридоры-тоннели, терявшиеся в темноте. Однако были в этом холле и двери – крепкие, дубовые, выглядевшие заманчиво. Барсук распахнул одну из них, и они сразу очутились в тепле большой кухни, освещенной пылающим камином.
Ее краснокирпичный пол был истерт до блеска, в широком зеве очага горели поленья, по обе стороны от него имелись утопленные в стене уютные ниши, исключавшие любой сквозняк. В них лицом друг к другу помещались два кресла-ларя с высокими спинками и бортиками – для тех, кто расположен к уютной беседе. Посередине комнаты стоял длинный стол из гладких досок, водруженных на козлы, со скамьями с обеих сторон. На одном конце его, возле которого располагалось отодвинутое кресло, виднелись остатки простого, но обильного ужина Барсука. От дальней стены, с полок буфета, сверкали чистотой ряды тарелок, а с потолочных балок свисали на крюках окорока, пучки высушенных трав, сетки с луком и корзинки с яйцами. Обстановка казалась подходящей для героев, чтобы отпраздновать славную победу, или для усталых жнецов после сбора урожая, чтобы, рассевшись на скамьях, весело, с песнями отметить праздник окончания жатвы, или просто для двух-трех друзей с непритязательными вкусами, чтобы посидеть, поужинать, выкурить трубку и побеседовать в тепле и уюте. Пол из красного кирпича, казалось, улыбался закопченному потолку; дубовые кресла, отполированные долгим употреблением, обменивались