В его первом классе, как и в Светкином, училось ровно по сорок два человека, поэтому в любое время дня во дворе можно было найти кого-нибудь для игр. Хоккейная коробка, построенная во дворе вместо сгоревшей халупы, не простаивала ни зимой, ни летом. Зимой взрослые заливали им лёд, а уж снег расчищали ребята сами. Летом она естественным образом превращалась в футбольное поле с условными воротами из двух камней. Рядом с коробкой между двумя березами приспособили из железной трубы турник, поставили рядом сварные металлические качели, песочницу и «грибок». Грибок сразу же оккупировали волосатые старшеклассники в клешах и с запретным портвейном. Летом там звучала гитара и нестройное пение, а зимой весь этот волосатый люд с девочками в мини перекочёвывал в средний подъезд Сашкиной пятиэтажки на площадку между первым и втором этажами, где под окном располагалась батарея парового отопления.
– Идёшь ты, или не идёшь? – торопил бабушкин голос с кухни.– Щас! – кричал Сашка из ванной, окуная зубную щётку в коробочку с зубным порошком. Порошок был безвкусным и пыльным.
– Ну! Опоздаешь ведь, говорун!
На кухне под подоконником Кузьма поглощал из блюдца манную кашу, разбавленную холодным молоком. Перед Сашком возникла тарелка с дымящейся манкой, в центр которой Банюра вылила столовую ложку подсолнечного масла. Сашка потянулся за сахарницей, чтобы как-то подсластить эту «пилюлю», пока Банюра доставала из верхнего шкафчика склянку с рыбьим жиром.
– Ну-ка, давай примем здоровьица!
Сашок, зажав нос двумя пальцами, широко открыл рот, чтобы пропустить в себя столовую ложку этой гадости и сразу заел горбушкой ржаного хлеба.
– То-то! Молодец! – закручивала Банюра крышку на «зловонном» пузырьке, мягко отпихивая ногой пристающего Кузьму, которого запах рыбьего жира приводил в приятное исступление.
Сашка торопливо глотал нелюбимую кашу, запивая чаем, думая, что вчера он снова не решил примеры по арифметике, предполагая списать у Танюхи, местной хорошистки, ещё до начала уроков. Арифметика была по расписанию первой, поэтому прийти нужно было пораньше.
– А доедать кто будет?!
– Всё, Ба. Опаздываю! Нужно сегодня пораньше мне, – Сашок выскочил из-за стола, натянул в прихожей шапку, пальтецо с искусственным меховым воротником, схватил рукавички и портфель и выскочил, в объятия полярной ночи и колючего декабрьского мороза.
– Застегнись хоть, горе луковое!
Но Сашок уже не слышал, на ходу справляясь с пуговицами и, стараясь догнать на снежной тропинке