Эта история началась спустя месяц после появления у нас четы артистов. В то туманное утро я возвращался из школы, когда у ворот наткнулся на мужской силуэт. Незнакомец стоял ко мне спиной, почёсывая прикрытую шапкой проплешину на затылке; у его ног врастали в землю саквояжи. Он вздыхал, повесив подбородок на изголовье калитки, и не переставал бубнить себе что-то под нос даже после моего оклика.
Измалёванный шрамами и наколками, высокий, худощавого сложения молчун одним видом навевал тревогу. Вся гостиница сразу поняла, кто он и откуда пришёл. Неизвестно, получил заключённый свободу благодаря реабилитации или просто отсидел срок, но вряд ли ему было куда идти. Никто из жильцов не обрадовался такому соседству, да любви к себе бывший арестант и не ждал. Он с благодарностью взял у моего отца ключи от четвёртой комнаты и, никого не трогая, ушёл обустраиваться.
Боюсь представить, почему в свои шестьдесят с небольшим лет наш гость выглядел на все восемьдесят. Ходили слухи, что от рук того человека погибла уйма людей, но, по-моему, те люди убили его в ответ – убили его свободу. Со временем квартиранты смирились с прошлым старика. Кто-то даже баловал его сигаретой и приглашал за стол, правда, чувствовать себя своим среди нас он так и не стал. С наступлением темноты горемыка слёзно бормотал Всевышнему покаянные молитвы. Это длилось почти месяц, и никого в доме не смущало, что окно его комнаты выходит на западную окраину города. Каждую ночь прожектора с тюрьмы мучили бывшего заключённого, а я осмыслил это лишь в день его отъезда, когда занимался уборкой. Старик ушёл так же, как пришёл, – в гробовом молчании. Больше я о нём ничего не слышал.
Глава четвёртая
После того случая комната номер четыре как таковая перестала существовать. Родители забили её барахлом из подвала, превратив в кладовую, самому подвалу решено было дать второй шанс. Отгородив бойлерную от основной части помещения, мы пустили туда проводку, «позаботились» о грызунах и насекомых, освежили покрытие стен, после чего дело осталось за малым – заручиться поддержкой прессы. Объявление о поиске квартирантов не замедлило попасть в газеты. Наш постоялец-почтальон похлопотал – ну, вроде как по старой дружбе. Спустя несколько дней в гостинице раздался телефонный звонок.
Кажется, я не сказал, что был обделён братьями и сёстрами. Кроме того, в нашей обители холостяков да кровопийц я был единственным ребёнком, поэтому заселение в гостиницу молодого боксёра меня осчастливило. Парня ждали к ужину и прождали зря. Он объявился немногим после полуночи. Несколько минут они с моим отцом оживлённо о чём-то переговаривались, но, когда я выглянул за дверь, свет в коридоре уже