* * *
Когда Рикхард поутру распахнул дверь своей избушки, то не обнаружил рядом с ней никаких следов. Ровный покров свежевыпавшего снега. И ребёнок на пороге.
Серые глаза молодого лесничего подёрнулись удивлением и недоумением. Волнистые тёмно-русые волосы его весело-игриво присыпал снежок. Деревья и сугробы будто ласково улыбались человеку, совсем недавно познавшему утрату.
Никаких опознавательных знаков, записки – только талисман тепла и кулон на шее найдёныша, – большой, точно, на вырост, в виде снегиря. Серебро и качественная эмаль. Месяца не прошло, как Рик похоронил жену и родившуюся мёртвой дочку. И вот те раз. Как будто Дар Леса. Девочка. Годовалая. Лесничий мгновенно принял решение растить ребёнка, как собственную дочь.
Благо, есть коза. И молоко, следовательно, в достатке.
А в это же время в милях десяти от домика лесничего спасшийся веснушчатый возница рассказывал сиру Моорлину о нападении невероятного Пожирателя. Люди Верховного колдуна, не обращаясь к лесничему – избегая огласки события, – при свете дня, счастливо избегнув встречи с вендиго, разыскали все изуродованные монстром тела, кроме младенца.
Его судьба была равно очевидна и страшна.
Лорду Эймару было послано прискорбное известие.
А сир Моорлин не мог простить себе, что неверно истолковал знак, будто бы Лес согласен укрыть дочь лорда под своей сенью, защитить от эльфийских чар. Однако же, Лес укрыл. Сокрыл. В том числе от глаз что лорда-отца, что Верховного колдуна.
Искусство случайностей или Судьба?
Что у лагеря тогда вышел именно тот вендиго, что щадит детей? И его не тронули чары людей?
Люди просили защитить дочь Великого Дома.
Лес внял. Дал укрытие.
Такое, какого бы не создали под его сенью люди.
Полное и безусловное сокрытие.
А князь-вендиго, блуждая во тьме вспыхивающего порой сознания, вышел тогда к костру совершенно случайно.
Просто мучимый Голодом. И ему совершенно не было никакого дела до воли Леса. Как и Тай, по наитию и сердечной доброте, отнёс ребёнка лесничему.
Хранитель не думал тогда, что служит Лесу или чему-то, что течёт над Лесом, над Небом, над всеми. Он захотел подарить «лесному» человеку то, что тот недавно так болезненно утратил.
Сплетения чувств, сплетения решений, сплетения желаний – и вот он узор. Судьбы. Пути.
Вытканный на Небесах и совершающийся, когда человек или не-человек следует движению сердца.
Девочку-найдёныша Рикхард назвал Карой – в честь почившей жены.
А вендиго, всё больше меняющемуся внутри и снаружи, влачить существование, перемежающееся огнями сознания, оставалось ещё семнадцать лет.
Пока однажды летом оковы проклятой плоти не спали, уйдя вовнутрь, и пьянящий воздух свободы не глотнул человек.
Глава I. Рассвет человека
637 год от окончания Войны Шипов
Юго-восточная