И он подчиняется.
Лекарь выдохнул. Ребёнок остался жив.
А с Таем нужно поговорить. Узнать, куда он пристроил младенца и когда.
Ганнибал почувствовал, что безумно устал. В висках стучал пульс. Князь медленно опустился на землю.
Подошла Йара и тронула его за рукав.
Ганнибал оглянулся на Хранительницу, в его взгляде царили тишина и опустошение. Девушка положила руку ему на плечо и легонько пожала, собрав пальцами ткань рубахи. Лекарь молча кивнул. В голове его звучала донёсшаяся сквозь время и боль просьба, обращённая к Таю: «Не забирай дитя, не отнимай, оставь…» А затем – безнадёжность. Одиночество и тоска. И монстр покорно побрёл за своей судьбой – за кровавой, вожделенной добычей, что на время утолит Голод и на мгновение подарит ощущение себя человеком. Кошмарнейший обман, после которого ещё ужасней на миг пробуждаться…
Тихо подошла Кара:
– Можно, я осмотрюсь здесь?
Ганнибал кивнул:
– Конечно.
Девушка с облегчением покинула застывшее пространство безмолвия и полезла на скалы – благо, подошва походных сапог весьма способствовала тому, чтобы лазить по камням.
Ей нужно было проветриться. Кара держала Йару за руку и видела то, что зрела Хранительница. Образы, силуэты, окружавшие князя. Беззвучные, они нападали и падали, когда Лекарь в сдержанном исступлении бился с ними, ощущая себя вендиго. Образ колдуна, его отрывающаяся и исчезающая в небытии – или в пасти невидимого монстра? – голова, образ всадницы, погоня, которую князь пробежал, наворачивая круги по поляне… Её смерть. А пуще всего – стоны, рычание и вопли самого князя. Когда из его груди вырвался человеческий крик чужим голосом, у Кары чуть сердце не разорвалось, до того это прозвучало болезненно, неестественно и пугающе, вернее, пугающе своим естеством… Перед Карой бесновался голодный дух, проклятый, страдающий и убивающий, и девушка, доселе не видевшая ничего подобного, была более чем впечатлена.
Ей нужно это осмыслить. Разложить по полочкам. И в первую очередь, не подавать виду, насколько сильно её это потрясло. Согнувшаяся фигура князя, схватившаяся за голову, из его носа и ушей хлещет кровь, и лёгкие раздирает вопль: «Прошу!… Помогите!… Умоляю-ю-у-у-у…» Девушка замотала головой, прогоняя воспоминание.
«Просто, иначе ты изменишь своё мнение обо мне», – что имел ввиду князь? Что она будет смотреть на него, как на голодного духа, а не человека? Возможно…
Менять своё мнение Кара не собиралась. Сегодня в первую очередь она увидела страдание и боль. Кровожадный монстр всё ещё был для неё какой-то условностью, чем-то бесформенным, с чем не придётся столкнуться.
Кара карабкалась вверх по камням, ощущая под руками пушистые мхи и шершавые лишайники, покрывающие острые грани