Я не знала подробностей случившегося. Мои братья пересказали мне то, что сами услышали в тавернах и на рынках. В свое время в Эдинбурге это событие было у всех на устах. «Это возмутительно!» – восклицали якобиты[32]. «И поделом им!» – вопили ярые сторонники королевского дома Нассау. Эта тема никого не оставляла равнодушным. И по всему выходило, что Лиам с родными уцелели в страшной бойне, случившейся здесь, в долине Гленко – Долине Слез.
Глаза Лиама, такие голубые, пристально смотрели на меня, его взгляд проникал мне в самую душу. Ладонь его легла мне на щеку. Незачем отрицать – меня влекло к этому мужчине, как железо влечет к магниту. Он пробудил во мне чувство, которое я пока не могла определить словами. Было ли это банальное притяжение тел или же я придумала для себя что-то, чего не существовало в реальности? Я не знала. Но тело мое вибрировало всякий раз, стоило ему посмотреть на меня или хотя бы слегка прикоснуться.
Дверь открылась, и против света в дверном проеме вырисовалась невысокая, хрупкая и согбенная фигурка пожилой женщины. Ее испещренное морщинами лицо напоминало высохшее прошлогоднее яблоко. Она подошла ко мне и улыбнулась, показав беззубый рот. Я решила, что это и есть Эффи. Bean-sith приподняла мои юбки, своими узловатыми пальцами сняла с ноги окровавленную повязку, ощупала рану и поморщилась.
– Fuich![33] Крошка моя, надо поскорее убрать гной из раны, пока он не сожрал тебя целиком, – сказала она.
– Убрать гной? – повторила я едва слышно.
Я знала, что испытывает больной, когда ему чистят гнойную рану. Крики моего брата Мэтью, наполнившие наш дом в Белфасте, я не смогла бы забыть, даже если бы захотела. В битве при Огриме солдат-англичанин рассек ему мечом левую руку. Началась гангрена, и руку пришлось ампутировать чуть пониже локтя. Рука, отданная на отсечение за короля Якова II… Мой брат не уехал вместе с остальными «дикими гусями»[34] во Францию вслед за нашим королем, потерпевшим поражение и изгнанным.
Пальцы Эффи между тем ощупывали меня. Она что-то бормотала себе под нос, изучала рану, и я каждый раз слабо вскрикивала от ее прикосновений. Наконец пальцы старухи замерли у меня на животе. Она умолкла и посмотрела мне в глаза. Взгляд этот, казалось, проник мне в самую душу. Меня захлестнула волна паники. Она знала… Она видела… Руки этой колдуньи видели! Мгновение, и она их убрала, словно бы наши души обменялись посланиями на ином, нематериальном уровне.
– Вам плохо, моя крошка?
– Да.
– У нее есть раны куда глубже, чем эта, – произнесла она, указав на мою ногу.
Эффи снова уставилась на меня своими маленькими живыми глазами, поблескивавшими из-под тяжелых век.
– Я знаю.
Она кивнула. Эта женщина читала в моей душе, словно в открытой книге. У меня по рукам забегали мурашки. Да она и вправду bean-sith!
– Подержите-ка ее! Ей наверняка захочется сплясать, но сейчас не время для танцев! – сказала