Проход к поместью Твердовского оказался покошен, всё вокруг изменилось и стало приобретать обжитой вид. Среди травы даже выглядывали вазоны, которые раньше были скрыты от глаз в бурьяне; правда, стояли они, как водится, не с цветами, а с травой. Дверь в особняк с колоннами в этот раз оказалась плотно затворена. Девушка постучала, но никто не ответил. Подле ступенек кто-то тщательно вырвал доселе разросшиеся кругом заросли лопуха и подмёл ступени. Но всё равно вокруг пахло дряхлеющим деревянным домом и веяло давней неухоженностью. Купава оглянулась и, никого не приметив, хотела было уже идти обратно. Но тут как раз из-за старой осины вышел сам господин Твердовский, в халате и с корзиной в левой руке, где лежало с дюжину лисичек да сыроежек. За спиной его пальцы сжимали огромный топор. Он был гладко выбрит и что-то насвистывал. Приметив знакомую особу, он заулыбался и стал приветливо размахивать топором:
– Какие гости в моей берлоге. Чудеса, да и только! Весьма рад вас видеть, голубушка. Уж думал, что вы позабыли дорогу к одинокому старику, выжившему из ума.
Побледневшая при виде топора Купава, по-прежнему не шелохнувшись, стояла посередине двора, словно окаменев; сердце её замирало от страха, а колени дрожали. Ей стало страшно оставаться с ним с глазу на глаз, а в голове крутились последние слова Чёрного барина: «…выживший из ума, выживший из ума». Твердовский, видимо, наконец-то постиг, что глупо ждать ответа, коли перед носом гостьи машешь топором, и отбросил его в сторону.
– Что-то я очень того… обрадовался визиту. А топор – так я ветки им рубил.
Купава немного успокоилась и даже с трудом улыбнулась хозяину, растянув посиневшие губы.
– Анастасий Перфильевич, добрый день, не пугайте меня так больше. Даёте честное и благородное слово?
– О да, можете быть уверены, сударыня, я при вас более топор в руки не возьму и косу – тоже…
– Я проходила мимо, вспомнила о вашем предложении и решила заглянуть к вам на пять минут. Вот и небольшой гостинец от меня: груши и яблоки, крыжовник и сливы.
– Прекрасно! На меня весьма благосклонно подействовал ваш предыдущий визит, и я, представьте себе, прибрался в доме, купил в колониальной лавке свежего абиссинского кофе, пряников и всякой всячины, а ещё набрал целую телегу кованых гвоздей, досок и даже пакли, чтобы законопатить щели, и теперь вот, представьте себе, принялся за починку усадьбы. Вот, думаю, по осени подрядить артель плотников из здешних крестьян для ремонта.
– Я весьма рада таким переменам. Даже если вы и правда без души, но опускать руки всё равно не следует. Родная тётушка меня с малолетства учила, что человек из любого сословия должен всю жизнь вокруг себя творить райский сад.
Чёрный барин после слов барышни как-то сразу обмяк, будто подстреленная влёт утка, и с ходу плюхнулся на ступеньки.
– Дорогая Купава Александровна, будьте милосердны и без острой надобности не напоминайте, пожалуйста, старику о его трагедии. Не раньте