Обернувшись, Хелльвир встретилась взглядом с женщиной, одетой в такие же доспехи, что и воины. Она держалась величественно, но уже вступила в осеннюю пору жизни, и ее тщательно уложенные седые волосы напоминали стальной шлем. Длинный темный плащ был украшен дорогой вышивкой. Незнакомка мельком взглянула на Хелльвир и снова повернулась к Миландре.
– Я не совсем понимаю, чего вы хотите от меня, ваша светлость, – ответила лекарка, взяла Хелльвир за руку и отвела ее в сторону.
На лице дамы появилось нетерпеливое выражение, словно она считала, что Миландра напрасно тратит ее время. Она протянула руку и резким движением убрала простыню. На столе лежало тело молодой девушки, наверное, ровесницы Хелльвир. Челюсть умершей была подвязана сложенным в несколько раз куском ткани. Ее раздувшееся лицо покрылось темными пятнами: она была мертва уже несколько дней, если не недель.
Запах стал невыносимым, и Хелльвир невольно прикрыла лицо рукой. Даже Миландра побелела.
– Предполагаю, что это болиголов, – сказала травница. – Или, может быть…
– Аконит. В городе есть врачи, которые могут довольно точно определить яд, и я здесь не поэтому. – Женщина не смотрела на тело; она не сводила глаз с лица Миландры. – Я слышала о тебе. О мальчике, которого ты вернула к жизни во время войны.
Хелльвир заметила, что Миландра стиснула руками спинку стула.
Старуха заговорила медленно, тщательно подбирая слова:
– Иногда, ваша светлость, дело рук искусного целителя может показаться невежественным людям чудом. Истории переходят из уст в уста и обрастают новыми подробностями.
– Ты считаешь меня невежественной?
– Нет! Разумеется, нет, госпожа…
– Значит, ты не воскресила юношу?
Миландра ничего не ответила. В хижине наступило тяжелое, давящее молчание.
– Да, ваша светлость, – наконец буркнула знахарка несколько раздраженным тоном, – однажды я воскресила юношу. Моего племянника. Он погиб в битве у Прай, помогая вам завоевать корону.
Хелльвир поморгала и по-новому взглянула на гостью, на ее дорогие доспехи; потом бросила взгляд в окно, на алые знамена.
Если Миландра надеялась, что женщина смягчится, она ошиблась.
– Это было нелегким делом. Мне пришлось дорого за это заплатить. – Старуха подняла руку к голове. – Я пыталась воскресить и других, но тщетно. Сейчас это невозможно.
– Объясни почему.
Миландра беспомощно развела руками, но ее взгляд был холодным, настороженным.
– Посмотрите на меня. Когда была молода, я могла взвалить на плечи козу; а сейчас обращаюсь за помощью к ученице, если нужно поднять бадью молока. Вы же не приказываете мне поднять вес в три раза тяжелее моего или взмахнуть руками и полететь. Кроме того, тогда все было иначе: мой племянник только что умер, причем насильственной смертью. Это… облегчает задачу. – Знахарка кивнула на тело. –