Насколько научны подобные определения? Скорее всего, сами учёные поспешат их отнести к «антинаучной ереси». Тогда возникает масса закономерных вопросов. Что же получается, наш Русский язык (просьба не путать с одноимённым учебником!) НЕНАУЧНЫЙ? Ведь все примеры были приведены именно из него! Может всё дело в терминологии? Неужели общепринятая официальная терминология – есть показатель «научности» изложения мысли? На мой взгляд, всякая терминология – абсолютная условность, и в большинстве случаев, она не столько научная, сколько иностранная, нерусская. Но даже в терминологически выверенном «научном» варианте, ничего подобного нашей теории, в официальных анналах, лично мною обнаружено не было. И тут возникает главный риторический вопрос: ПОЧЕМУ? Почему сии предельно наглядные вещи умалчиваются филологической наукой, а конкретно, современной этимологией? У каждого найдётся свой ответ. По моему же глубокому убеждению – потому что «не положено». Другого объяснения нет. Ведь, в обратном случае, придётся пересматривать всю сложившуюся систему научных взглядов о Русском языке. Представляете, ЧТО придётся пережить академической элите, светилам отечественной филологии, если их фундаментальные положения изменятся в корне? К примеру, до сей поры считающиеся безмолвными, лишёнными всякого значения, смысла, прочтения и перевода, русские приставки, суффиксы и окончания, вдруг предстанут перед нами в новом свете, как полноценные, самостоятельные понятия, наделённые… собственными корнями! Об этом и пойдёт речь в следующей главе.
Глава III. Осмысление частей слова
Части слова в учебниках по русскому языку называют «по-научному» морфемами. Кому как, а мне это слово не особо нравится, ибо ассоциируется… со смертью. И вот почему. Во-первых, в справочниках сказано, что оно заимствованно из французского morphème, которое, в свою очередь, происходит от греческого morphē – форма, но ведь и слово форма тоже нерусское! Заметьте, иностранное слово нам переводят иностранным словом, что в наше время происходит всё чаще, и считается в порядке вещей. Во-вторых, единородное французское Моrрhéе – аллегорическое обозначение сна, как книжное заимствование из латинского Моrрhеus – имя сына бога сна, хоть и выводят, опять же, из греческого Μορφεύς «образующий, придающий форму», яснее от этого само слово не становится. На ум сразу приходит прообраз из немецкого Мorphium – морфий, родом всё оттуда же – от латинского Моrрhеus. Где тут связь между «придающим форму» и сном? Элементарно! Когда человек спит – он будто заМИРает, впадает в обМОРок, МЕРтвеет. Так и в неживой природе – всё, что перестаёт двигаться, иначе, заМЕРзает – обретает МЁРтвую форму. Таким вот образом, в нашем лексиконе появляются, и старые, и новые «научные», а по-сути, нерусские термины, которые, хотим мы того или нет,