Война… И тут Веслава вспомнила ее давний разговор с Оскаром о Марише. Как же она забыла рассказать о нем матери! Рожена даже перекрестилась в слезах. Конечно, она помнит эту семью. Вот уж заказчица золотая была, эта пани Хеника. Улыбчивая, вежливая. Никогда не торговалась. А платьев и костюмов шила много – и себе, и дочери. Одевала девочку как принцессу. И никогда не забывала Веславе гостинец принести… Ну евреи они были, так что… Кому они мешали в городе… А ведь всех вывезли тогда в конце лета. И никто не вернулся.
Рожена опять перекрестилась. В тени ее лицо казалось бледно-восковым. Устала, да и
расстроилась. Не любит она вспоминать время оккупации. Жили впроголодь, это еще ладно, но столько несправедливости было на земле. Вот и пани Хеника с дочерью где-то сгинули.
– Представляешь, Мариша жива! Она не погибла с родителями. Живет где-то в Израиле,– взволнованно произнесла Веслава.– Это рассказал мне Оскар, мой хозяин. Он приходится двоюродным братом ее отцу.
Рожена надолго замолчала. Помрачнела. Что-то мешало ей сосредоточиться на дне сегодняшнем и сказать дочери: «Ну да Бог с ними. Жива девочка, и хорошо».
Она пыталась восстановить оборванные ниточки связи с прошлым. Ведь сказала когда-то себе: забудь, живи, как будто той войны не было. Ты не убивала никого, а помочь… Чем ты могла помочь.
Вот сидит сейчас Рожена за столом, пьет чай с клубничным вареньем, радуется приезду дочери. Все ладно складывается. Но почему перед глазами опять возникла Хеника? В тот вечер она, совсем не похожая на прежнюю шикарную пани, пришла к Рожене. Бледная, неухоженная, на руке эта повязка странная с их шестиконечной звездой. И ничего не просила она. Просто сказала, что увозят их всех куда-то и чует ее сердце, что не к добру это. Ей бы Маришу с хорошими людьми оставить, пока… А потом, когда сумеет, она вернется за ней.
А Рожена промолчала. Ведь понимала же, что просит Хеника приюта для девочки. Только ответила что-то невнятное: «Может, и так все образуется, пани Хеника. И не надо будет вам никуда уезжать. Ну повисят эти приказы, думаете, все они выполняются?»
Пани Хеника тогда ничего не ответила. А через день пришел ее муж, пан Смилек, и попросил Збишека отправить письмо в Америку. Но не сейчас, а попозже… Если они не вернутся, конечно. Дождь еще тогда шел, а Смилек почему-то пришел без зонта…
Рожена окна закрыла: вдруг кто увидит, что пан Смилек у них дома? А он сидел с конвертом в руке и плакал. Рожена расстроилась тогда очень. Пана Смилека все уважали в районе. Помнит она, что Збишек крепко пожал ему руку на прощание. Конверт остался на столе… И он ушел в дождь.
Лоскутки воспоминаний вдруг стали складываться в одно выцветшее полотно, сорок лет ведь прошло. И никто из них не вернулся. Никто из их района… Потом заказчицы рассказывали, да и сама Рожена видела на рынке,