Я прерывисто вздохнула и, ощущая жгучий ком в горле, надломленно произнесла:
– Да.
Запустила пальцы в грязные, спутанные волосы и почти простонала:
– Я согласна.
– Вот и умница, – отозвался Змей и повторил: – Вот и умница… Больше тебя никто не тронет.
Сказанное им подействовало, словно заклинание, отчего я ощутила, как начала проваливаться в темноту. И уже практически на грани забытья услышала, как он добавил:
– Обещаю.
Глава 17
Дрейфуя по волнам темноты, я услышала тихое пение:
«Наливай же ты скорей
Чарку радости моей!»
Мягкий баритон показался мне знакомым и буквально выдернул меня из моря спокойствия.
«Пусть разгонит в жилах кровь
И подарит мне любовь,
Мимолетную, хмельную.
Вот бы бабу заводную!
А не старую каргу,
Похожую на курагу…»
– Курагу? Что это такое? А, да пофигу…
Чпок! – пробка покинула горлышко бутылки, и послышались два смачных глотка. Я осторожно приподняла веки и тут же их сомкнула, когда глаза резанул яркий свет. Уже день?
– Эх! – с хриплым довольным возгласом выдохнул певец и продолжил с бо́льшим задором:
«Йо-ха-ха, йо-ха-ха!
Я нажрался как свинья!
Жар и пламя нипочем,
Хоть руби меня мечом!
Хоть руби меня раз дцать!
Я нажрался, мне плевать!»
– Скверные у тебя песенки, – с привычным холодом произнес Змей, а певец с издевкой фыркнул и заголосил громче:
«Не отброшу чарки я,
В ней вся силища моя
В детстве так меня учили:
Не бросать в посуде силы.
Залпом я на раз и два
Осушу стакан до дна!
В кровь свою впущу огня,
Где ж ты, девонька моя?!»
– И пьешь много, – упрекнул асигнатор после очередного «чпока» бутылки.
– Повидай с мое – не так запьешь, – парировал незнакомец, после чего хихикнул: – И запоешь.
Сколько я пролежала без сознания? Час? Два? Три? Судя по задубевшим рукам, спине и ногам – вечность. Я пошевелилась, чтобы размять затекшие конечности, но стоило мне слегка двинуться, по телу мгновенно расползлась паутина боли. Она вспыхнула в бедре и стрелой метнулась к плечу.
– Только не морщись! – предупредил певец, но опоздал.
Сомкнувшиеся было края раны на щеке натянулись и разошлись. Щеку обожгло болью, а обильные горячие струи крови потекли к уху.
– Э-э-эх, – разочарованно протянул певец. – Ироды. Изуродовали такую красавицу!
Сухие пальцы ощупали место вокруг раны, и я крепче стиснула зубы. Даже малейшее покачивание головой вызывало боль и звон в ушах.
– Переживет, – фыркнул Змей. – Шрамы только красят.
– Мужчин,