– Чёрт! – прошипела она. – Только этого мне сейчас не хватало для полного счастья.
Я нахмурился, раздражение кольнуло под ложечкой.
– В чём дело? – грубо спросил я.
Камилла резко вскинула голову, бросив на меня взгляд, пронзённый чистым, незамутнённым раздражением. Зелёные глаза вспыхнули, метая молнии, губы скривились в презрительной усмешке, обнажая ряд белых зубов. На долю секунды, я увидел её настоящую – дикую, непокорную, опасную, как степная кошка, загнанная в угол. Но это была лишь мимолётная вспышка ярости. В следующее мгновение на её лице, как по мановению волшебной палочки, появилась маска натянутой вежливости. Она отмахнулась от меня, как от назойливой мухи, жестом, полным пренебрежения и усталой снисходительности.
– Да нет, всё прекрасно, господин Демир. Просто… вспомнила, что забыла кое-что важное в офисе. Но ничего страшного, переживу как-нибудь, завтра заберу. – В её тоне звучала такая откровенная ложь, что лишь сильнее разозлило меня.
Ненавижу, когда люди лгут! Особенно так бездарно.
– Всего хорошего, господин Демир. – бросила она, голос звучал сухо, официально. Ни тепла, ни эмоций, только ледяная вежливость. И снова потянулась к ручке двери, как будто хотела сбежать от меня как можно быстрее. – Спасибо, что подвезли.
Я промолчал, следя за каждым её движением. Она открыла дверь, выскользнула из машины и захлопнула за собой дверцу с чуть большей силой, чем требовалось.
Хасан повернулся ко мне, его тёмные глаза вопросительно блеснули в полумраке салона.
– Едем, Patron?
– Нет. – коротко отрезал я, не отрывая взгляда от рыжеволосой бестии, стремительно удаляющейся прочь. Что-то держало меня, приковывало к сиденью. Я не мог объяснить, что именно, но ощущение было неприятным, как застрявшая в горле рыбья кость. Какое-то смутное, липкое предчувствие надвигающейся грозы.
И тут я увидел. Высокий, плечистый, как шкаф, мужчина в выцветших, драных джинсах и расстёгнутой клетчатой рубашке, из-под которой неряшливо выступала черная майка. Лицо – красное, опухшее, небритое, взгляд мутный, налитый злобой. Он шёл прямо к Камилле, шатаясь, размахивая руками и что-то громко выкрикивая.
Дэй замерла, как испуганная лань, попавшая в слепящий свет фар, плечи напряглись до предела, спина выпрямилась. В одно мгновение вся её дерзость, вся показная бравада испарились, оставив лишь ужас. И тут он набросился на неё, как голодный коршун на зазевавшуюся добычу. Вцепился мёртвой хваткой за её руку и грубо дёрнул, как будто хотел вырвать конечность из сустава. Её рыжие волосы, выбившись из небрежного пучка, взметнулись вокруг головы, как дикий огненный ореол, когда она дёрнулась в ответ, отчаянно пытаясь вырваться из его стальной хватки. Резкая, гортанная ругань долетела даже до меня, сквозь толстое бронированное стекло Mercedes.
Ситуация начинала попахивать дерьмом, и не просто слегка,