– Шон, это я. Мы столько говорили, но так многое не сказали друг другу. Во всех семи тысячах языков, наверняка, не хватит слов, чтобы мы наговорились до хрипоты. Я бы никогда не устала болтать с тобой, даже если бы язык занемел, рассыпался в пыль или опух, как твоё ухо в ту нашу вылазку на Орленд Гров, помнишь? Та оса пережила инфаркт, унося от твоих криков свои крылышки.
Я так люблю тебя, Шон. И буду любить всегда, где бы ты ни был сейчас. Ты – мой вросший ноготь. От тебя каждый шаг отдаётся болью, но я продолжаю шагать. И ни за что на свете не вырежу тебя из-под кожи. Никогда.
Дэвис
Что нужно бугаю в девяносто кило, вроде меня, чтобы набраться средь бела дня? Бутылка «Манхэттена», раздолбанная жизнь и кромешное отчаяние.
По контракту «Монреаль Канадиенс» не обязывали, но настоятельно рекомендовали всем игрокам придерживаться режима в течение игрового сезона. В межсезонье – хоть упейся и отравись бургерами, но во время матчей ты должен быть в форме. Чтобы развивать скорость стрижа, бить точно в цель и не умереть на льду от нагрузок. Это не мешало парням время от времени пропускать по бутылочке пива или чего покрепче, но все мы знали меру. Хоккей нам был дороже лёгкой головы вечером и тяжёлой по утрам.
Вэлери воротила от меня нос, если я позволял себе лишние несколько глотков, а в последние месяцы маминой болезни даже отец отказался от любимого «Будвайзера» по пятничным вечерам. Чего только мужчины не делают ради тех, кого любят, даже если эти «те» уходят безвозвратно.
Но больше меня не удерживали никакие обязательства. Ни успешного хоккеиста, ни покладистого сына, ни послушного парня. И к четырём часам я уже не различал, где заканчивается барная стойка и начинается стена. Сальные пакли бармена уже не чудились мне скользкими змеями, а пустота бара смешивалась с пустотой сердца, а, как известно, минус на минус даёт плюс.
Этот парень сидел без дела посреди дня, так что его главным развлечением стал я. Вопреки стереотипам он не натирал стойку и не полировал стаканы, а сидел в телефоне и поглядывал на меня, когда я выходил из ступора и доливал в пустой стакан из уже почти такой же пустой бутылки. Пару раз он пытался разговорить меня, но болтливость, как и телячьи нежности, не в крови у Джексонов. Зато в моей крови бултыхался гремучий напалм из виски и злости.
В глазах задвоилось и в какой-то момент одубелое лицо бармена вытянулось в красивое личико Вэлери. Любую кончину нужно оплакать, а я так и не успел распрощаться с нашими погибшими отношениями. Только вмазать этому ублюдку Ривзу и наорать на девушку, которую любил. Я должен был поговорить с ней. И когда представиться самый лучший момент, как ни сейчас?
Я полез в карман за телефоном, но глаза никак не хотели фокусироваться на буковках на экране. Бормотание ещё сильнее подогрело любопытство сальноволосого парня за стойкой, и он отложил свою игрушку, чтобы понаблюдать за театром одного