– Не надо бояться дедушки. Тебя же никто не обижает.
Массированное бабушкино повторение начало потихонечку сдвигать представление Агнии о тени. Тень стала превращаться в дедушку. Не сразу и не до конца. Немножко она его еще боялась. В следующий раз подружусь, думала она. А бабушка никак не могла успокоиться и всё звонила дочери.
– Что толку в вашей жалости? Вести надо человека! И долго! А из своего опыта я тебе скажу: мужей вообще всю жизнь надо вести. Они хуже малых детей и боятся пустяков в сто раз больше, чем мы, женщины. Если на поводу их страхов идти, никакой с ними семейной каши не сваришь.
Но дочь опять бралась за свое, раз она Гештальт, а баба опять за свое, раз в её руке Агуськина рука. И так у них шло до бесконечности. Но Агния отвлеклась на кошку и выключилась из их спора.
Счастье блаженного Александра
В прошлом это была московская семья бизнесменов. В ней было три брата и одна сестра. Все они сделали серьезную денежную карьеру. Только младший, четвертый брат, почему-то стал актером и играл в химкинском театре.
Химки претендовали когда-то на роль второй Москвы в наших отношениях с учеными Америки по поводу атомного оружия. Жить в Химках в надежде, что когда-нибудь их присоединят к Москве, было престижно. Этого не получилось, но об этом мы расскажем позже, когда доберемся до рассказа о блистательном модельере Анфисе.
Три брата и сестра скептически отнеслись к актеру областного театра, но ничего не сказали. В конце концов, это не запрещено. А что он родил ослабленного ребенка – пусть этим занимаются врачи и наша мать, теперь уже бабушка.
Она им и занималась: семь лет водила его в музыкальную школу. Она же просила дирекцию музыкальной школы разрешить внуку после окончания музыкальной школы один раз в неделю продолжать ходить на оркестр и играть там второй скрипкой на общественных началах.
Александру разрешили ходить бессрочно, по воскресеньям, в качестве исключения, в оркестр, желая занятости юноше, который не может работать. Это была его занятость.
Потом, к сожалению, брат-актер умер. А тут нагрянула перестройка, и разрешили продавать с аукциона такие вещи, как деревенская школа, а к ней в придачу и дом учителей. Одни разворотливые люди стали покупать доли, на которые разделили школу, а другие разворотливые люди купили оптом доли дома учителей.
Братья купили дом, пока еще работали, и сказали своей старшей сестре:
– Занимай дом, а заодно возьми блаженного Александра с собой. Мы не согласны со своим младшим братом. Он, не спросясь нас, навязал нам племянничка в таком сложном психическом состоянии. Но мы и не жилы. Мельчить не будем. Если он наш родственник – мы его на улицу не выбросим. А муж твой – ну ничего, разомнется, будет возить его по воскресеньям на оркестр в музыкальную школу. И бабушку, понятно, никто не выселяет. Пусть к внуку приезжает и к нам наведывается. А если преставится, то пусть твой муж в деревне присматривает за ним. А потом, глядишь, и у нас пенсия выйдет, и наши жены его со двора не выгонят.
И