А в восьмом классе повадились мы девчонками бегать в соседнее село на танцы. А это через поле, по снегу. А тогда ведь все упрашивали родителей купить нейлоновые чулочки. Но это – кто знает – не для снега. Идешь по пояс в снегу, а потом у тебя ноги отваливаются. А как без таких чулочков? Ты – не модная, если ты в бумажных, старушечьих. Тебя никто не пригласит на танец. Вот и терпели.
У нас церковь большая. На все пять деревень округи. Но не работала. Так, зернохранилище было. А в соседнем селе такое же большое помещение для Дома культуры на пять деревень. Народу молодого набивалось много. Был выбор и кое-кто на примете. Так что морозили ноги с мечтой познакомиться.
Там, в ДК, я познакомилась с одним парнем, Владиславом, который сказал мне:
– Давай. А потом всё тебе будет.
А я сказала:
– Нет. Сначала ты поступи, как хотел, в милицейскую школу, а я подумаю, куда мне пойти работать. Не могу же я в деревне после восьми классов прозябать. Ведь после получения аттестата будет единственный социальный коридор – удрать в город. Понимаешь?
Не помню, что он ответил. А я продолжаю ему: «Аттестат – единственный документ на право социального коридора из деревни в город. Он действует только в это лето и до первого официального устройства на работу. А если я тебе дам и забеременею, то у меня аннулируется социальный коридор, и я навечно останусь в колхозе. Ты что? Не понимаешь этого? У вас нет девушек, которые хотят иной жизни? И я не хочу быть вечно скотницей или дояркой. Ну вот. Когда я уеду в город, мы с тобой там, в городе, как приличные люди, и распишемся. А потом – дам».
Дома я всё думала про него и про себя. Надерзила я ему или пококетничала?
А он вдруг и скажи:
– А я согласен.
Видали, какой заносчивый? Еще и покруче меня будет.
Дома мысли мои передвинулись на старшую сестру Тоню. Она так и сделала в свое время: после школы ушла в город с аттестатом и обратно не вернулась. В городе сразу пошла на завод – ЛЕПС, почти сразу вышла замуж, родила себе сына Вовку и встала в очередь на квартиру.
Ах, как председатель ругал её.
– Как же ты, советская деревенская женщина, могла так поступить? Для тебя колхоз всё делал! И бесплатное образование тебе дал, и родители твои в колхозе на хорошем счету. А ты так подвела колхоз! Ведь колхоз не просто тебя воспитывал, а для своих нужд! Ты могла бы быть и полеводом, и скотницей, и дояркой! Все профессии колхоза тебе открыты были.
– А вот если счетоводом?
– Ну, счетовод у нас уже есть. А ты бросила колхоз на произвол судьбы и ушла в город. Как тебе не стыдно? Как ты будешь после этого старикам-родителям в глаза смотреть? А папа твой, между прочим, Отечественную войну прошел. Ни с чем не считался. И колхоз его, израненного, не обидел. Поставил шорником на конюшню, когда он вернулся с войны. Учел его раны, пожалел. А ты сбежала тихой сапой, и тебе не стыдно? Как это можно? Я не понимаю.
Распекал и распекал её два часа подряд. А крестная наша, что на горке живет, её заранее научила: