Вот и сейчас Александр, оставив детскую группу, прошел по дороге и набрел на старикана.
– А знаете? Говорят, сейчас нельзя ближе, чем на два метра, подходить друг к другу из-за вируса.
– Должно быть, так. Но мы остановились напротив собаки, а она кусачая. Она одну женщину через шубу прокусила.
– Ну нет, – сказал Александр, – я всю эту улицу знаю. Здесь нет кусачих собак. Кроме одной, из дома шесть в самом начале деревни. Я это знаю потому, что когда я вошел к ним во двор, она меня за щеку укусила. И тогда я узнал, что она может укусить, и стал её бояться. Это лет десять назад было. И второй раз она пыталась меня укусить, но только порвала мне брюки. А в третий раз, когда я к ним входил, я уже был начеку, и когда она потянулась ко мне, то не достала.
– Да где ж эта собака живет? Я что-то не понял.
– Да угловой дом.
– Ой, нет! Ты лучше покажи мне этот дом. Я должен здесь всех собак знать, – попросил старикан. А про себя подумал: башки не хватает про вирус думать, лучше я буду про собак узнавать. Страшное ведь время.
Оказалось, это дом миссионера Валеры.
– А эту собаку я знаю. Это Боня.
Пока они с удовольствием ее разглядывали – один вне работы по болезни, другой вне работы по возрасту – выскочил миссионер. Мол, что надо-то? И без вас тошно! Они, конечно, извинились, и он, конечно, вкратце рассказал историю Бони.
– Это азиатская овчарка. Очень злая. Может делать вид, что ухо треплет или лапу кусает у другой собаки, а на деле выжидает, чтоб за глотку схватить соперницу мертвой хваткой. Её мать была привезена к нам на проходную. Но охранники не углядели и её обрюхатила простая дворняга. Дочка её – перед вами. Считается тоже дворнягой, хотя по матери она – азиатская овчарка. Боней её назвал Сережа, а Рексом – наш старший сын Миша. Вот все, что я знаю о ней.
Они поблагодарили миссионера за справку и распрощались. Миссионер пошел к себе. Большой, грузный, седой. Самодеятельный пророк. Александр пошел через дорогу к себе, в свое одиночество. А старикан пошел к себе, думая: «Как хорошо, что Александр отвлек меня от этого вируса. Не хочу я о нем думать. Лучше я буду о собаках думать. Мне так спокойнее».
Но тут кто-то истошно засигналил сзади. Вылетает из фургона женщина и кричит:
– Мороженое!
Надела маску и кричит:
– Ближе чем на полтора метра не подходите! Собирайте людей!
Опять нас вернули к вирусу. Значит, город затоварен. В простое время – как ни проси – ничего не привезут. А теперь не отобьешься. Старикан шел обедать, а в затылок кричали:
– Колбаса! Сыр! Булочки!
Дома благоверная спросила:
– Где тебя носило?