А дальше мне повезло в жизни. Я встретил свою любовь. А вот дружб – никогда. С такими огорчительными мыслями я и поехал затворяться в деревню.
Мать уже два года как умерла, жене достался переход из одной работы в другую. Переход принудительный и болезненный. А дочери… Одна всё в турпоходы ходила, а другая влюблялась. То есть по большому счету я в деревне обосновывался в одиночестве.
Я еще не успел сообразить, что выдумаю и куда мне девать себя, как пришел с дарами Валера и сказал:
– Наше государство оставляет притеснение русской церкви и разрешает ей осуществлять свои функции самостоятельно. И первым делом церковь должна идти в народ и помогать страждущим. Вот я и пришел с маслом, картошкой и капустой для вас.
Я смотрю – у него пакет гречки и бутылка масла. У меня слюнки потекли. Говорю с трудом:
– Может, это не ко мне?
– Почему же не к вам? У вас шестеро детей.
Я думаю – откуда он про шестерых детей знает? Но кашу и масло взял.
– А вещи тоже возьмите. Может, пригодятся.
Конечно, нас приучали в школе, что милостыня – это плохо, ты должен всегда быть самостоятельным. Но каша с маслом, поди, хороша. Больно запала в сердце.
А с другой стороны – надо в церковь идти, проявить лояльность. А не хочется. Может, сходить в какой-то особый день? Канон Андрея Критского послушать? Хотя бы не так стыдно будет за еду. Вещь огромная, страдания поднимает из души огромные, как океанские валы. Потом только плакать хочется. Но потом я подумал: может, мне с Сереженькой Валериным подсиживать и за кашу в расчете будем? Назидательность попов мне как-то мешает, что ли.
Оказывается, миссионер Валера тут недалеко живет. У него жена – прихожанка этой церкви и сын Сережа – мальчик лет семи. Его за ручку надо водить. Может, я попрошусь в няни за кашу? Ну, хоть иногда? А то даром есть как-то неудобно. Словом, божественное с налету не поддалось мне. А в няни – еще хуже. Я даже не слышал о такой болезни – спинальная мышечная атрофия. Я думал – ходит же он с матерью по двору и со мной будет. Познакомится – и будет. А оказалось, что он последние недели ходит, а потом сляжет. Оказалось – с рождения – он нормальный, до пяти лет – нормальный, даже от собаки убегал с каким-то мальчиком, но тот полез на забор, а он остановился, так собака тому мальчику спустила штаны, а Сереженьку не тронула. А потом он слег и начался процесс затухания жизни, который может продолжаться